— Что только не сделает реклама и красивая обертка! — бурчал я, одеваясь, посматривая на лежащую на кровати Елену. — Девка ты красивая, этого не отнять. Но пуста и неинтересна. Моя Севия фору тебе дать может и еще победит с отрывом. Да что главная жена, вторая моя, так же нос утрет. А красота… Молодая ты, еще интересна тем, что волосы светлые, необычные для этих краев.
Красотка мне не отвечала. А что говорить, если нихрена не понятно. Я не знал этого варианта греческого, правда, я никакого варианта не знал, ну а девица не могла знать русский язык. Но то, чего я хотел, она поняла быстро, пусть и не дала мне тех эмоций, что я испытывал до сих пор с Севией. Не было насилия. Вероятно, я не пошел бы на принуждение к сексу, сильно это может ударить по самолюбию, когда принуждаешь женщину. Да тут и не бывает принуждения, почти что. Если мужчина и женщина наедине, то вариантов более нет, чем предаться разврату.
А сама Елена, если верить Гомеру, вообще была «переходящим вымпелом». Ее же по итогам войны обратно взял Менелай и жил с ней в согласии. Уже не возьмет.
— Из-за острова на стрежень, — напевал я, давя в себе сочувствие.
Елену я лично сбросил в море, при этом проткнул ей печень ножом. В ином случае ее ждала иная смерть — воины затрахали бы Елену до смерти. Бойцы уже с месяц не сделали ни одного подхода к женщине, а организмы молодые, здоровые. Тут или бунт на корабле, либо отдать Елену. Ко второму варианту я не готов, ну а первый, так вообще не приемлемый.
— Что дальше? — спросил капитан.
— А дальше, — я усмехнулся и нарочито громко сказал. — В Египет! Хочу зерном загрузиться, да посмотреть, что по чем. А еще, возжелал я Сфинксу нос открутить. В Египет!
Эпилог 2
Эпилог 2
— Товарищ полковник, в Моховской аномалии вновь зафиксированы возмущения, — в кабинет к начальнику Особого отдела КГБ Республики Беларусь полковнику Зиневичу ворвался капитан Музыченко.
Музыченко Алексей Александрович всю свою службу то и делал, что фиксировал три аномалии, которые находились на территории Республики. Работа — не бей лежачего, но и такой нужно кому-то заниматься. Именно поэтому любое возмущение пространства в аномалиях является необычайным событием для Музыченко.
Так-то возмущения практически постоянны, но есть, всплески, причем уже почти удалось определить последовательность и алгоритм этих выходов неизвестной энергии.
А изучать было чего. В ряде мест, буквально в пять метров диаметром, в три раза быстрее росла, как трава, так взрослели насекомые. Нет, муравьи не становились монстрами-гигантами, они просто очень быстро достигали своих максимальных, определенных природой размеров. Так же быстро старели и умирали, если только не выходили из круга.
— Капитан, не ори! Мости свой зад и попей чайку. Ты мне тоже пригодишься, — раздраженно, хорошо, что хоть не матом, сказал полковник Зиневич.
Музыченко не стал спрашивать о причинах нервозности полковника. Капитан, человек эмоциональный, не без того, но знает меру и умеет вовремя заткнуться. Зиневич бывает груб только когда назревают серьезные дела, или что-то идет не по плану. В обоих случаях подчиненному следует молчать.
Через двадцать минут в кабинет к полковнику зашел майор ФСБ России, а так же еще один российский коллега, капитан, вместе с ними был подполковник КГБ Республики Беларусь Ландов Николай Семенович.
— В Египте нашли в нетронутой гробнице, на саркофаге надпись «Здесь был Глеб, привет Гомелю!», — начал сходу доклад, ну или, скорее, сообщение, майор ФСБ, который не представился. — Юбилейная, пятидесятая находка. В этот раз египтяне не хотят замазывать, они шантажируют тем, что передадут американцам сведения о попаданце.
— Что изменится? Как будто за океаном мало таких примеров, — проявил скепсис полковник Зиневич.
— До сих пор получалось подтирать за всеми аномалиями и свидетельствами. Примеров того, что было влияние на нашу реальность, очень мало, почти и нет, лишь косвенные и почти все от Глеба, — говорил майор.
— Мне ли нужно тебе, Миша, объяснять, как работать? Я в Республике могу тебе приказывать, а вот по Египту решай со своим командованием, — панибратски сказал Зиневич, прекрасно знавший майора Михаила Павловича Корякина.