Он поэтому не смотрел информацию по "сегодняшним" ребятам, хотя мог бы. Поклонники его таланта и широкий круг родственников благодарных пациентов открывали перед учёным обширные возможности по добыче информации, и не только. Глан, без малейшего смущения, пользовался всеми ними. Он, в конце концов, не высокоморальный дурень! Судьбы, а чаще всего и жизни пациентов, стоят некоторой непредвзятости и, как сказал бы кто-нибудь, неразборчивости в средствах.
Одним словом, он не видел до сегодняшнего дня ни парня, ни девочку.
С девочкой он угадал. Она была похожа на свою мать, сгинувшую за Барьером. Прелестное, как сказал бы какой-нибудь трепетный юноша, неземное создание... Ровно до того момента, как посмотришь ей в глаза.
Тогда и становится понятно, что девчонка плоть от плоти своего папаши. И эти дурни думали, что им удастся сломать и довести её до суицида! Глан был уверен: она видела демарши "докторов" от и до. Гораздо лучше, чем её раздавленный горем и виной отец. Молчала только для того, чтобы и дальше прикидываться ничего не разумеющей дурочкой, и тянуть время.
Ровно до того момента, как "добрые доктора" выпустили бы её из-под своего "крыла" и тотального надзора. Девчонка молодец! Заниматься правдоискательством, пока ты в руках маньяка, глупо. У неё есть более практическая, важная и достижимая цель: выбраться из этого центра без клейма психически неадекватной и попасть в космоакадемию.
Глан хищно улыбнулся своим мыслям. Девочка получит и то, и другое. И справедливость, в придачу. Ранг недооценивает "солдафона", как до этого недооценивал его Верник. Что, в общем-то не слишком комплиментарно характеризует мозги бывшего и настоящего глав ЗС.
И они ещё позиционируют себя жутко, невероятно умными. Смешно! Считать, что человек, может быть гениальным пилотом, играть жизнями: своей и других, столько лет. Потом военачальником, за которым закрепилась слава непредсказуемого и, в хорошем смысле, ненормального, что и позволило ему осесть в Земном Совете в таком молодом возрасте... И при этом надеяться, что в вопросах политики он будет наивным и размазнёй? Особенно тогда, когда затронуты интересы его ребёнка?..
- Дурни!
Глан хихикал и подмигивал своим мыслям, когда шёл к следующей "одиночке" плечом к плечу с будущим главой Земного Совета. Щурился, улыбался и корчил ехидные рожи, как каждый раз, когда думал что-то особенно увлекательное или решал очередную сложную задачу. Собственно именно поэтому он и отхватил то самое прозвище "Псих".
Ладно!.. Не только за рожи. А и за то, что практически никогда не ошибался. Сегодня он не ошибся целых два раза.
Парень тоже оказался именно таким, каким "сумасшедший профессор" представлял его. Ну, разве что, ещё более красивым. Глану, с его курьёзной внешностью, всегда было интересно наблюдать за очень красивыми, эталонно красивыми людьми.
По его скромному мнению, женщины справлялись с этим бременем легче. Кто-то из них учился извлекать плюсы из своей привлекательности, кто-то игнорировал её и пытался делать карьеру вопреки ей. Почему вопреки? Это понятно! Начальство слишком часто, пусть и подспудно, мстило красавицам за пренебрежение.
Мужчины справлялись сложнее. Взять того же Блайза. Он, насколько знал Глан, практически никогда не бывал ни на каких пафосных мероприятиях Земного Союза. Только по великой необходимости. И тут же убирался, после официальной части. На него шла натуральная охота. Ещё бы! Кто из знаменитых красоток не пожелал бы для себя такой трофей?
И этого паренька тоже будут преследовать. Красавец! Хорошо, что хоть роль его в том прорыве Барьера известна единицам и глубоко засекречена. Глан знал об этой роли и изучал парня, в первую очередь, с точки зрения неё.
Не просто так. Чувство вины разрушает Тома Блайза. И этого мальчика тоже. Профессор усмехнулся. Сегодня он приобрёл троих пациентов. Сложных, умных. Восхитительно, на самом деле, сложных. Необыкновенно интересных. И один из них даже знать не будет, что он тоже пациент.
Паренёк словил улыбку учёного, но никак не отреагировал. Он, в отличии от девочки, маску лояльности и сотрудничества держал все эти четыре месяца. Профессор Глан терпеть не мог маски. Поэтому он кивнул Блайзу, чтобы тот включил свою хитрую "штучку", и с удовольствием разбил маску юноши.
Очень доброжелательно улыбнулся ему:
- Ты, молодой человек, оказался гораздо более разумным, чем твоя мелкая подружка!
Да! Маска разбилась. Мальчик даже не стал тратить время на то, чтобы выдать "Она не моя подружка!", как всегда делают молодые люди, когда отрицают первые чувства. Он чуть подался вперёд, за своим стеклом, точно зная уже, по скромному мнению профессора, как это стекло разбить. Лицо было бесстрастным, только ноздри чуть дрогнули:
- Что они сделали с ней?
Глава 6.
Отпускать изменённых из "центра адаптации" стали, как и предписывал закон, через пол года. Первыми, что логично, пожилых нёрс, которые не могли представлять для учёных практически никакого интереса. Все их возможности и особенности изучили за пол года вдоль и поперёк. Времени хватило.
Остальных отпускали со скрипом. К примеру, мужчин. Того же Берга. Или молодых. Дольше всего продержали изменённых с самыми глубокими мутациями. Тех самых молодых людей, у которых внешне мутации никак не проявлялись. Смотришь, обыкновенные ребята. А на самом деле...
Усугубляло положение учёных мужей несколько фактов. Во-первых, и это было самым неприятным, генетический материал этих двоих "мутантов" невозможно было сохранять, чтобы потом использовать в лабораторных условиях. Через некоторое, непродолжительное время, он самоуничтожался, разлагался вне зависимости от условий хранения.
Это было невероятно. И само по себе было прорывом. Учёные, и по правде говоря, сам Ранг, мечтали уже, как создадут идеальных солдат на основе этих геномов. Да ещё и таких, что противникам их будет не воспроизвести.
Профессор Глан, пропел бы им что-нибудь вроде: "Мечты, мечты!" и посмеялся бы ехидно, очень обидно и уничижительно... Не только над безнравственной идеей, но и над вероятностью её исполнения.
Так, в итоге, и оказалось. Пол года прошло, а это до сих пор были только мечты, осуществить которые не представлялось возможным, от слова совсем. Но, как говорится, надежда умирает последней. Поэтому носителей генома не желали выпускать из рук. В идеале, навсегда.
А вот тут вступали "в игру" неприятные факты, связанные с мутантами. Основными из них и самыми весомыми были наличие у девчонки папы члена ЗС и законного представителя у обоих в лице мирового светила психиатрии, а по совместительству самой ехидной, придирчивой и несговорчивой сволочи, какую только можно вообразить себе, профессора Натана Глана.
Он контролировал теперь всё, что касалось медицинских манипуляций с испытуемыми. По сути, все исследования, какие над ними проводились - это были манипуляции "с двойным дном" потому, что любые, даже самые безобидные исследования и тесты этот Псих запрещал. Только адаптация, подтверждение безопасности и адекватности "несчастных жертв произвола и жестокости".
А значит, что? Никаких тестов вообще! Только догадки и моделирование. Даже материалы у исследуемых брали тайком. Глан, конечно, знал, что где-то его запреты обходят. И снова ехидно усмехался. Что-то вроде:
- Давайте, ребята! Трудитесь! Тем более, что пойти дальше я вам не позволю!
Он будто раззадоривал их. Издевался. Хотя, какое там "будто"? Он совершенно точно издевался и наслаждался игрой и беспомощностью учёных.
Может быть, со стариком корпорация Ранга и справилась бы, но существовал ещё и папочка. Герой и член ЗС. Такого не переступишь, не обойдёшь. Вот и мучились "достойные" учёные мужи, стараясь затянуть время пребывания молодых людей у себя "в гостях", раз идея задержать девчонку тут навсегда, под лавочкой неадекватности, с треском провалилась.