— А теперь готов выдать пятьдесят процентов и ни цента больше, — повторила Диана, не зная, плакать ей или негодовать, — и еще добавил, что я должна благодарить его.
— За какое благодеяние? — саркастически спросил Генри.
— Ханс сказал, что нам страшно повезло и лучше согласиться с его доводами, пока он не решил, что и пятьдесят процентов — слишком дорого, — объяснила Николь.
— Он предоставил нам один день на размышления. — Диана нервно теребила замысловато переплетенную золотую цепочку. — Скорее всего, я уступлю ему.
— Ни в коем случае, — убежденно сказал Генри.
— Он заманил меня в ловушку, — взволнованно причитала Диана. — Без него я не получу ни гроша, а мне срочно нужны деньги. — Она опять всхлипнула и встала, намереваясь уходить. — Загляну на кухню, а то курица подгорит.
— Этот пройдоха еще смеет вам угрожать! — возмутился Генри.
— И как я сразу не раскусила его! А Диана еще восторгалась его веселостью и порядочностью. Как там у Шекспира: «Можно жить с улыбкой и с улыбкой быть негодяем»?
— «Гамлет», — подсказал Генри.
Николь поставила локти на стол, уткнулась подбородком в скрещенные пальцы.
— Теперь совершенно очевидно, что все это время Рутберг усыплял нашу бдительность ложными посулами и баснями о замороженных вкладах. На самом деле он на протяжении четырех недель исподволь прикидывал, насколько далеко можно зайти.
— Боюсь, что так.
— Вместо того чтобы навести справки, проконсультироваться у юриста и составить договор, я, как и Диана, приняла на веру безупречную репутацию этого африканского немца.
— Не твоя вина, что «настоящий ариец» оказался законченным жуликом. — Генри утешающе провел ладонью по ее щеке. — Не терзайся.
— Но я должна была догадаться. — Николь вздрогнула от этого прикосновения.
— О его тайных целях и шантажистской тактике? Ерунда. Рутберг вознамерился загнать вас в угол — атакуйте первыми.
— Каким образом?
Генри подался вперед и заглянул ей в глаза. Ему опостылело изображать из себя постороннего человека, проявляя сдержанное сочувствие, хотелось обнять ее и укачивать, как маленькую, разгладить тревожную складку на лбу.
— Когда он притащится завтра, скажи ему, пусть подотрется своими пятьюдесятью процентами, и торг окончен.
— Он не поймается на крючок так просто, — задумчиво возразила Николь. — А Диана упустит единственную возможность избавиться от «Причала». Возможно, пройдут годы, прежде чем удастся отыскать другого покупателя. Никто не отважится обосноваться здесь.
— Никто, кроме этого расфранченного паяца.
Улыбка тронула ее губы.
— Пожалуй, но я бы не назвала Ханса паяцем.
— Он лицемер.
— Таково твое мнение.
— А ты думаешь иначе.
— Нет, — призналась Николь.
— Будь осторожна, он ведет грязную игру, — предупредил Генри. — В этой истории имеет смысл положиться на меня.
— Я тебе верю, — искренне ответила Николь.
Что бы там ни было, но деловым качествам Генри действительно не знал себе равных. И сейчас Николь была настолько благодарна за эту поддержку, что испытывала инфантильное желание свернуться калачиком у него на коленях.
— Почему Диане понадобились деньги настолько срочно? — спросил он.
— Она приобрела дом в Порт-Луи и…
— Так, значит, вы решили стать столичными островитянками? — не удержался Генри.
— Перестань. Сейчас не до твоих шуточек.
— Не буду, не буду… Однако давай уточним: покупка сделана в расчете на эту свинью?
— Скорее всего, но…
— И ты позволила ей? — резко перебил Генри. — Я думал, ты более дальновидна.
— Это произошло без моего ведома. — Его несправедливое осуждение задело Николь за живое. — Диана давно мечтала перебраться в город на пару с сестрой и договорилась обо всем втихомолку прежде, чем я вмешалась. Она взяла кредит в банке.
Про себя Генри как следует обложил придурочную авантюристку, а заодно и ее сестрицу. Да таких простофиль и на пушечный выстрел нельзя подпускать к операциям с недвижимостью!
— Она наивна как дитя, — будто угадав его мысли, сказала Николь. — Решила, что в двухнедельный срок выплатит долг, но первый же взнос поглотил львиную долю сбережений, и проценты возрастают с каждым месяцем. Распродавать имущество по частям бесполезно: этим можно заниматься до скончания века.