— Я стану моряком, — сказал он, подставляя лицо солнцу.
— Настоящим моряком? Почему?
— Потому что хочу. Мой отец сказал, что я поеду в далекие страны, где живут другие люди и другие животные. Там торгуют солью и пряностями, и я привезу тебе какой-нибудь красивый подарок, и ты влюбишься в меня.
— Мы поженимся? — спросила я.
— Да. У меня будут большие усы, как на портретах, а ты будешь носить кружевные перчатки и шляпы с цветами. Мы будем плыть на корабле много-много дней и приплывем на остров, где будет наш дом.
— Когда это случится?
— Когда мы вырастем. Ты раньше ловила рыбу в реке?
— Нет. Но ты обещал научить меня этим летом.
Он вскочил на ноги и встал надо мной, уперев руки в бока.
— Тогда что же ты сидишь? Пойдем, научу!
Мы побежали по берегу, держась за руки, потом Никита прошел на мелководье, где вода перебегает по камешкам, и поманил меня рукой.
— Иди сюда!
Я побежала к нему.
Павлуша поднималась по лестнице, громко зовя нас по имени. Мы с Никитой спрятались за большим сундуком на чердаке и изо всех сил старались унять хихиканье.
— Алиса! Где вы?
— Она хочет напоить тебя киселем, — сказал Никита.
— Это тебя она хочет напоить киселем!
— Алиса! Никита! Я знаю, что вы здесь! Вылезайте! Где вы спрятались, сорванцы?
Никита поглядел на меня.
— Она хочет увести тебя на уроки, вот! Будешь учить французский и писать на дощечке слова.
— Мне нравится писать слова.
— Нравится? — фыркнул он, и мне стало стыдно за то, что я так сказала. — Капитанам не нужны слова и французский! Зачем говорить по-французски, если надо только разбираться в звездах и уметь держать штурвал? Ой, она уже здесь!
Мы перебежали за другой сундук и спрятались за ним между пыльными коробками с маминой старой одеждой и древним диваном из гостиной. Сундук, за которым мы притаились, оказался не закрыт.
— Что здесь? — спросил Никита, приоткрывая его и засовывая внутрь руку.
— Дедушкина форма. Он воевал с французами.
Никита нахлобучил на голову гусарский кивер и повернулся ко мне.
— Будем сражаться с врагом! — сказал он, и мы оба засмеялись. Наш смех услышала Павлуша.
— Вот вы где! — воскликнула она. Мы с Никитой завизжали от неожиданности и бросились в разные стороны, но ей удалось схватить меня за руку, а Никиту за рукав рубашки.
— Никуда не убежите!
Кивер слетел с головы Никиты и упал на пол. Павлуша повела нас к лестнице с чердака. Степан стоял внизу и, чтобы я случайно не оступилась на крутой ступеньке, взял меня на руки. Он хотел взять и Никиту, но Никита спустился сам. Нас силком повели в папин кабинет. Я думала, зачем сразу в кабинет? Что мы сделали такого плохого? Не надо наказывать Никиту, все проказы, которые мы совершили, придумали мы вдвоем. И кивер дедушки достали просто так, чтобы подурачиться.
Около кабинета стояла мама. Увидев нас, она обняла нас с Никитой и заглянула нам в лица. Павлуша сказала:
— Они были на чердаке. Прятались за сундуками.
Мама поцеловала сначала меня, потом Никиту. На него она смотрела дольше, а затем взяла его за руку.
— Ну, пойдем.
— А я? — спросила я.
— Вы побудете со мной, Алиса, — сказала Павлуша. — Вам надо умыться. Вы будто не девочка, а домовой!
А потом Никита уехал. Оказалось, что за ним приехал его отец. Их земли были по соседству с нашими. Каждую неделю Никита убегал от своих воспитателей, и мы с ним играли. А потом его отец решил, что Никите пора учиться. Его отправили в Лондон в университет.
Я плакала и бежала за его экипажем. Павлуша бежала за мной.
Никита высунулся в окно.
— Я вернусь и женюсь на тебе, моя Алиса! — крикнул он. — Не бойся! Я обещаю, что вернусь!
Я плакала, уткнувшись лицом в платок Павлуши. Она гладила меня по волосам и укачивала на своих руках.
— Не надо было разрешать вам прощаться, — причитала она. — Бедная девочка.
Каждый день я ходила на дорогу, по которой уехал Никита. Я верила, что он скоро покажется вдалеке, и его светлые волосы будут блестеть на солнце, как прежде, и он подойдет ко мне и скажет, что ему не понравилось в Лондоне, и он сбежал, как раньше убегал от своих воспитателей.
Я верила, что вот-вот получу от него письмо. В этом письме он напишет о своей жизни в чуждом ему городе, и о том, как он скучает по мне. Я прилежно занималась с учителями, чтобы написать Никите ответное письмо, когда придет его весточка. Учила французский и географию, и каждый день ждала.
Постепенно мое тело становилось выше и стройнее. Руки делались более изящными, а лицо — более миловидным. Я вспоминала озорные глаза Никиты и ямочки на его щеках. Я искала его глазами среди линий апрельского дождя, в душной дымке июля, в белых крупинках декабря. Я бродила по берегу реки. Однажды я нашла пещерку, о которой он рассказывал. На полу пещерки остались его игрушечная сабелька и оловянный солдатик с ружьем. Я думала, почему он не пишет мне? Почему он так быстро забыл меня?