— Молчи.
Черт. Он звучал… нетерпеливо. Джим содрогнулся и оперся руками о стену перед собой.
Это будет очень неловко и быстро.
Спок вынул его член из черных брюк и, не теряя времени, в качестве эксперимента принялся вылизывать. Его язык был необычайно горячим, и каждая косточка в теле Кирка расплавилась, и он не мог их контролировать. Он был так возбужден. Было такое ощущение, будто он в любой момент мог кончить.
Спок сжал член у основания и принялся отсасывать, медленно, о-так-мучительно-медленно поначалу, а потом быстрее, обжигающе горячо, его рот обжигал, боже, горячий, влажный и желающий, и двигаться было легко, а опасный намек на зубы был слишком хорош. А потом Спок замычал, и Джиму пришлось до крови закусить губу, чтобы не закричать, кончая, когда глаза ему застил белый свет, а мир покачнулся.
— Ч-черт, — тяжело дыша выдавил он, колени его не удержали, и Кирк упал на пол, оказавшись на одном уровне со Споком. Джим тут же обхватил вулканца руками и зарылся лицом в изгиб его шеи.
— Люблю тебя, — пробормотал он, все еще не отошедший после оргазма, так что происходящее его не пугало.
Спок повторил его жест и глубоко вдохнул.
— Шесть минут.
— Да, да, ясно, я кончил быстрее школьника, большое спасибо, это совершенно не считается, потому что ты…
— Суд, Джим.
— …я знаю.
Они отстранились друг от друга. Джим все еще чувствовал остаточные искорки удовольствия, гуляющие по телу, но теперь ему надо было прийти в себя. Это было… возможно, они потратили время на самый глупый поступок, но происходящее ощущалось так правильно, что Кирк не мог себя заставить жалеть о содеянном.
— Ты иди первым, — предложил Спок. Его волосы выглядели на удивление прилично. Хотя щеки его немного зеленели. — Я подожду несколько минут и…
— Ты действительно думаешь, что это что-то изменит? Что теперь есть разница, войдем мы вместе или поодиночке?
Повисла пауза. Джим дернул плечом.
— Предлагаю появиться вместе, а остальные пусть имеют с этим дело.
— Мистер Мосс будет недоволен.
— Именно.
***
— Добрый вечер. Все коммуникаторы и электронные приборы должны быть выключены, поскольку, как нам всем известно, в этом зале суда запрещены любые записывающие устройства кроме официального протокола.
Эти слова звучали в последний раз, и Джим хотел чувствовать что-то более похожее на облегчение. У него пересохло в глотке, а легкие жгло.
Коммодор Эмеретт молча подождал отведенный отрезок времени, пока его указание выполнят и помещение вновь окунется в тишину. Так звучало предвкушение.
— Заседание суда объявляется открытым. Дамы и господа присяжные, достигли ли вы единогласного решения по окончании совещания?
Мужчина, сидевший в углу, встал и прошел вперед, слегка склонился, собираясь ответить через небольшой микрофон. На нем была надета рубашка командного золотого. Возможно, он был капитаном. Джим несколько раз ловил на себе его взгляд, но он был не из тех, кто иногда снисходительно ему улыбался или хотя бы положительно реагировал на шутки мистера Мосса.
— Да, ваша честь.
У него в руке был датападд. Джим осознал, что его будущее в каком-то смысле находилось в этом плоском, гладком контейнере, записано на этом экране, и каждый из двенадцати членов Звездного Флота его знал. Джим почувствовал головокружение.
— Приступайте.
— Мы, суд присяжных…
— Стойте!
Все повернулись, чтобы посмотреть на… Ухуру?
Она встала со своего места, руки по швам, с крепко сжатой челюстью.
— Мои извинения, ваша честь, господа, но я одна чувствую головокружение или нет?
— Вы серьезно? — воскликнула Эриил, тоже вставая.
— Кажется, гравитация снова не в порядке, — произнесла Ухура.
Сулу встал рядом с ней и кивнул (Маккой не смог прийти):
— Согласен.
— Если это какой-то заговор… — начал Эмеретт, покраснев от ярости, но Джим тоже начал различать симптомы, и он мог сказать, что не был в этом одинок. Слабый запах озона и нарастающая головная боль были хорошими показателями. Люди начали переговариваться между собой, с каждой секундой все испуганнее. Еще одна неполадка в системе гравитации во время заседания суда? Один раз — достаточно плохо, дважды — чертовски неправдоподобно.
Джим молился, чтобы это было не из-за того, что шлюзы саботировали раньше срока.
Очевидно, Эмеретт пришел к такому же выводу, потому что потянулся к коммуникатору в момент, когда на виски Джима навалилось странное давление, а потом что-то щелкнуло в ушах. Он поморщился, и увидел, что Спок это заметил. Но Мосс тоже поморщился, так что дело, наверное, было в человеческом слуховом аппарате.
— Поднимите руку, если у вас есть какие-нибудь симптомы, — громко произнес охранник, стоявший у двери.
Руки подняли почти все, и говор начал приобретать оттенок паники. Становилось хуже. Джим втянул воздух, почувствовал, как тот сопротивляется, словно бы он пытался вдохнуть из мощного потока.
— Держитесь за что-нибудь и успокойтесь, все может пройти без…
Стулья к полу не были прикручены, а вот столы — да, так что Джим, Спок и Мосс практически синхронно схватились за него. И время они выбрали в самый раз.
Рывок был так же плох, как и в прошлый раз, только теперь Джим не пролетел ползала. Он вцепился в деревянный якорь, и почувствовал, как Спок схватил его за плечо, удерживая. Спустя несколько секунд все прошло, и они взмыли над сиденьями. Внутри Кирка все перекувырнулось, и накатила тошнота.
Вокруг них зазвучали крики и кашель, люди, ругаясь, взмыли в воздух.
— Пожалуйста, оставайтесь все на своих местах, скоро это будет исправлено, — обнадеживающе произнес коммодор, находясь двумя футами выше положенного, пристально вслушиваясь в свой коммуникатор.
Двое судей присяжных, седой мужчина и привлекательная женщина в летах, за колени притянули к полу того, который должен был прочитать вердикт. У остальных хватило времени и здравого смысла схватить свои вещи.
— Что в последнее время творится с системой жизнеобеспечения, черт подери? — другой член суда присяжных поинтересовался у Эмеретта.
Но коммодор не обратил на него внимания.
— Да, спасибо, — ответил он по коммуникатору. — Займи этим Гибсона, если нужно. Как только работа возобновится, я пойду туда.
— Что происходит? — спросил кто-то.
— Я думал, эту проблему решили, — прокомментировал другой.
Джим обернулся, чтобы снова взглянуть на Сулу и Ухуру, и именно поэтому первый увидел открывающиеся двери.
Створки двигались медленно, очевидно из-за того, что механизм был спроектирован блокироваться в подобных случаях, но в конце концов стало видно стоящую снаружи фигуру.
— Лейла?
С широко раскрытыми глазами, выглядя напуганной, Лейла Каломи протиснулась в дверь. Она больше не была одета в костюм бутылочно-зеленого цвета, вместо этого на ней все было черное. Джим тоже любил в свободное от службы время ходить по кораблю в черном, если не носил командную униформу.
— Помогите! — вскрикнула она. — Пожалуйста, помогите!
За ней толпа журналистов плавала в воздухе, нечеткие силуэты камер тут же засверкали вспышками.
— Что за…
— Энсин Каломи, что все это значит? — громко спросил Эмеретт, отключая свой коммуникатор.
— Как ты открыла двери? — поинтересовалась у нее Ухура. Лейла повернулась к лейтенанту, и ее светлые волосы плыли вокруг нее шелковистыми локонами, посверкивая, не повисая точно вниз, отчего она выглядела до странного нереально.