— Ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не вспоминай, что маркиз Тартео — лысый и носит парик. Иначе, боюсь, он вспомнит кто, когда и где его разоблачил. А как ты понимаешь (я надеюсь, понимаешь), род Джудас сторожит наши северные рубежи уже ни одно поколение, у него есть огромная территория, личная армия и авторитет в Совете. В общем, не доводи его, как ты любишь, новый дворцовый переворот нам не пережить. Ты меня понял?
Далеон поднял глаза, моргнул и неловко улыбнулся:
— А?
Люция протяжно выдохнула через сжатые зубы, подавляя желание зарычать и надавать королю подзатыльников.
— Ты вообще меня слушал?
«Терпение, только терпение!» — твердила она себе, сжимая кулаки. Сейчас не время портить дураку причёску, да и она, лучше чем кто либо, знает: кредо нынешнего монарха — бесить окружающих.
Волей или не волей.
— Прости, — он почесал в затылке, — засмотрелся на твои…
Он прикусил нижнюю губу и вновь скатился глазами в треугольник декольте. Люц вспыхнула до кончиков ушей и захлопнула вырез узкого платья пачкой листов, уже жалея, что не возмутилась произволу принцессы Эстель, когда та выбросила её старую одежду и вызвалась лично пошить «деснице» новый гардероб.
— Соберись, Далеон! — потребовала она с отчаянием. — Сегодня, первое официальное собрание с вассалами Севера, нам нельзя облажаться! От этого зависит судьба Ригеля. Наша судьба!
Юноша серьёзно кивнул, но тут же расцвел залихватской улыбкой.
— Не волнуйся, — он накрыл ладонью её плечо и крепко сжал, но Люц заметила, что пальцы его подрагивали. Король не так спокоен, каким кажется? — Основное я уловил.
— Ладно. Отлично, — обрывисто выдала она и развернулась к дверям. — Входим.
— Постой, — удержал её Далеон, и когда Люц оглянулась, отклеил от её пухлых губ непослушную прядку и заправил за ушко. — Вот теперь можно.
Люция поджала уста, смерила его хмурым взглядом и подбородком указала на дверь. Король пожал плечами, толкнул тяжелые створы магией и вошёл первым, как предписывает регламент, десница двигалась следом, бесшумно и неприметно, словно тень.
Все, сидящие за столом, встали. Далеон неуловимо запнулся и замер под перекрестьем суровых взглядов, как кролик под дулами мушкетов. Обвёл всех взором и споткнулся об Аттиса Дракаера — «на-четверть-орка» с оливковой кожей, выступающей нижней челюстью и каштановыми, жёсткими, как конский хвост, волосами с белыми прядками на висках — и мозги его явно переклинило…
— Убдык вам дурдыры! — воскликнул король с лучезарной улыбкой.
Люция чуть не ударила себя по лбу.
Лэры выпучили глаза, и только Аттис улыбнулся уголками рта и спрятал смешок за кашлем. Это немного успокоило десницу и привело в чувства. Она спешно обошла короля и выдвинула перед ним кресло во главе длинного стола.
Далеон глянул на неё с лёгким недовольством, но присел с благодарным кивком. Люц встала по его правую руку и прокашлялась:
— Прошу присаживайтесь, господа! Его Величеству есть, что вам сказать.
— Да-а… Древние и не очень лэры! — начал он не совсем по плану. Десница пригвоздила его убийственным взглядом. Она же заготовила речь! Он всё забыл?! Или не удосужился выучить? — Как вы знаете, совсем недавно в замке случилась большая трагедия. Погиб мой отец от руки доверенного человека, погиб уважаемый дядя. Мой брат учинил переворот, который повлёк за собой череду невинных смертей. Среди его жертв были и ваши родные. Я соболезную и разделяю ваше горе. Однако, увы, — он развел руками с кривоватой усмешкой и подмигнул насупленной Люции, — дела не ждут. Мы должны двигаться дальше, совершенствовать наше королевство и общество, ради тех, кто ещё жив и зависит от нас. Но главное — мы обязаны помнить о наших потерях, чтоб не допустить подобного в будущем.
Люция заметно выдохнула: хоть речь король завершил согласно написанному тексту — и тут он добавил, подавшись вперед:
— Вот, например, у орков есть прекрасный обычай! — указал ладонью на Аттиса и с ожиданием посмотрел.
Все взгляды устремились на юного графа, он растерянно хлопнул глазами, оглянулся на «коллег» и стряхнул невидимую пылинку с лацкана изумрудного дублета, слишком плотно, и от того нелепо, сидящего на его мускулистой фигуре.
— Какой же, Ваше Величество? — Десница незаметно наступила на ногу Далеона под столом, и он спешно одернул руку. — Просветите нас, боюсь, мы многих не знаем.
— Наши степные товарищи выбирают себе в жёны лишь одну женщину и остаются ей верными до конца дней или до развода. Измена у них приравнивается к смертной казни. Так вот, я думаю нам стоит у них поучиться. Всё же система гаремов — пережиток прошлого, давно пора от неё отказаться.
Он только закончил говорить, а Люции уже хотелось побиться головой об стол и выть белугой. А всё почему? Да потому что у каждого «древнего сухаря», что тут сидит и умные думы думает, помимо жены есть несколько официальных любовниц (читай наложниц) и, Тырх знает сколько, тайных, одноразовых и прочих.
О какой верности может идти речь? О каких казнях?
Эта система не первый день зиждется. Лэры у власти распутны и распущены.
А ещё, отказываясь от гарема, он чуть ли не прямо заявляет этим жадным до власти и денег индюкам, что женится лишь на одной лэре, а не на всех их дочках.
— Гаремы надо упразднить, — размышлял вслух Далеон, не замечая мрачных и растерянных лиц вассалов. Серьёзно так размышлял. И почему она не может удавить короля у всех на глазах? Да даже рот кляпом заткнуть? Эх!.. Чин, репутация, достоинство. — А вы как считаете, лэр Дракаер? Всё же об обычае ваших родичей говорим.
— М-м, — осторожно начал юноша, с опаской косясь на напрягшихся терринов. — Я думаю, не стоит так резко менять обычаи Ригеля. Народ может не согласиться, взбунтоваться. Но лично мне, — он приосанился и смело глянул на Люц, — импонирует одножёнство.
— Вот как, — задумался король. — Наверное, вы правы.
Люция посмотрела на Аттиса с благородностью и даже улыбнулась уголками губ. Он спас их короля-революционера от полного краха, Зал Советов — от хаоса, а королевство, возможно, — от мгновенного переворота.
Она вложила во взгляд всю искренность и теплоту. На-четверть-орк послал ей ответную полуулыбку.
И слишком поздно девушка заметила сверлящий взор Далеона. Будь его воля, он бы проделал в её щеке дыру. А как убийственно он зыркнул на Аттиса! Словно кинжал метнул.
— Ну, раз со вступлением покончили, — процедил король, скаля клыки и до скрипа стискивая деревянные подлокотники. — Перейдём к собранию!
***
— Что ты наделал?! — закричала Люция, когда дверь в покои захлопнулась за её спиной.
— А что? — оскорбленно фыркнул Далеон и плеснул себе воды в хрустальный кубок. Отпил, барабаня пальцем по ножке. — Я разве сказал или сделал что-то не то?
— «Что-то не то»?! — нервно рассмеялась Люция. — А кто всячески упоминал орков и намекал на происхождение юного графа Дракаера? Разве я не просила этого не делать! Но ладно это, — она всплеснула руками и подошла к нему вплотную. Ткнула пальцем в грудь синего дублета. — Зачем, скажи на милость, ты назвал маркиза Тартео «лысиком»? Зачем, Далеон?..
Она посмотрела на него с неприкрытым отчаянием и уронила лицо в ладони.
— Ты плачешь? — встрепенулся он и нахмурился, хотел приобнять за плечи, но фарси отшатнулась, помотала головой и отошла к окну. — Да, блин! — психанул король. — Я не специально! Ну, знаешь, как бывает: «Не говори о розовом слоне» — и как назло на язык просится о нём говорить! А Тартео… Он меня вывел, ясно?! Неурожай у него на землях, видели-те, — пробубнил под нос, — горят леса, большие расходы на магов, не сможет заплатить налог. Одно бла-бла… Да есть у него деньги! Видела сколько золота и камней у него на пальцах и в ушах? Уверен, это новые комплекты. У него каждое собрание свежие цацки!
Он шаркнул каблуком по ковру и сцепил руки за спиной, до белых костяшек.