Другое дело, что это будет первое её убийство в драке. Кейрана и обнаглевшего виконта она зарезала без боя, одним ударом. Сумеет ли она в этот раз? Решиться ли?
«Только не дрейфь, — повторяла себе девушка, крепче сжимая дрожащей рукой мизерикорд, Холодный пот струился по спине, дыхание участилось. — Не дрейфь».
Баст кинулась на неё с яростным рёвом. Люц отскочила, и они сошлись в серии быстрых атак. Летела кровь, сталкивались когти и кинжал, разносились жутким леденящим эхом крики.
Подшёрсток сложно прорезать, сложно дотянуться до плоти под ним, потому фарси била по лапам, запястьям, локтям, где шерсть короче, но это лишь изматывало и злило противницу. Ничего смертельного. Особенно с быстрой регенерацией звероморфов.
Люц подобным похвастаться не могла. Со жгучих царапин на предплечьях и торсе дорожками бежала горячая кровь. Мочила пыльно-синюю тунику, заставляла пальцы скользить на рукояти, возбуждала голод и злое торжество в звериной сути Баст. Глаза кошки пылали алчным восторгом, язык скользил по пасти и чёрному носу.
— Я чую страх в твоей крови, полукровка, и силу, — проурчала львица, мягко подкрадываясь. — Я сожру тебя, когда всё закончиться, и присвою твою сущность. Ты сделаешь меня ещё могущественнее! Я стану Альфой общины!
Кровь застыла в жилах Люции.
Духи Милостивые! Только людоеда ей не хватало! Неужели все звероморфы такие? Поедают врага и становятся сильнее? Да бред же суеверный! Или нет?
Поджилки затряслись, но Люц крепче сжала зубы. У неё был сон. Предупреждение. В её силах изменить судьбу. Избежать гибели. Правда же? Правда?!
Она запнулась о корягу и на миг выпустила противницу из пола зрения. Этого хватило. С невероятной скоростью львица подскочила к ней, оттолкнулась от земли, раззявив челюсти, метя клыками в глотку.
Мир сузился до этой точки, замедлился, как бывает в критический момент. Понимаешь, что вот-вот случиться и решительно не можешь ничего изменить. Мозг работает быстрее тела, измотанного дракой, ранами и жарой.
Надвигается смерть.
«Нет», — ужас парализовал конечности.
Её горячее, зловонное дыхание обжигает шею.
Источник плеснул к горлу, как тошнота.
— Стой!
Магия окатила Баст, заставив оцепенеть на секунду. Руку со шрамами прострелила судорога, клинок выскользнул из пальцев с глухим стуком.
Безумное сердце застряло в глотке.
— Нет, — выдохнула Люция, падая навзничь.
Львица взрыкнула, и продолжила смертельный прыжок. Люц отклонила голову, зубы вцепились в больное плечо и начали трепать как куклу. Дикий вопль прорезал лес. Вопила Люция, задыхаясь от боли, ужаса и слёз.
Она лихорадочно шарила левой рукой по земле и палой листве в поисках мизерикорда, едва соображая, что делает. В мозгу билась лишь одно: «Кинжал, кинжал, кинжал!».
Пальцы сомкнулись на окровавленной стали. Дыхание замерло. Собрал последние силы, подавив дрожь и отстранившись от боли, Люция решительно пырнула Баст в брюшину. Как кобра пыряет свою добычу. И ещё раз, ещё.
Кровь брызгала, заливая кусты и землю. Лицо девушки в алых брызгах, было холодно как маска Железной Девы, а удары столь же беспощадны. Баст отпрянула с леденящим воем и пошатнулась, обзывая девушку по-всякому. Её лапы заплетались, в очах помимо гнева, отразился страх.
Этот страх подпитал что-то тёмное в глубинах души Люции, точно дрова, подброшенные в костёр, предал ей сил, едва ли не вознёс на пик томного блаженства.
Она села, удобнее перехватывая клинок. Правая рука болталась плетью, кончики пальцев немели и не слушались. Вероятно у неё вывих, если не перелом. Но всё потом. Потом она оценит ушибы и пожалеет себя. Сейчас ей нужно прикончить соперницу.
Спокойствие накатило на неё. Не осталось ни гнева, ни страха, ни других эмоций. Пустота внутри. И такой же пустой взор она остановила на багровой пасти львицы. У той перехватило дыхание.
— Я думала звероморфам слишком дороги самки, чтоб позволять им драться на смерть, — ровно произнесла десница.
— Это так, — сглотнула Баст и нервно облизнулась, тупясь в землю. Она пыталась пятиться, скользя на пушистой заднице, но лапы тряслись и едва держали её. Из пробитого бока потоком выливалась кровь.
Дыхание срывалось с уст Баст судорожными хрипами, золотистые глаза мутнели. Она умрёт если ей не помочь. Она умрёт, если Люция сейчас впустит ей кишки.
— И ты всё равно напала на меня с целью убить.
Баст промолчала, упрямо глядя под ноги.
— Язык проглотила? — Люция встала и, пошатываясь пошла к ней. С лезвия на листья падала багровая капель.
— Ты чужачка! — процедила львица и глянула яростно, исподлобья. — Не звероморф. Не наша. Пришлая! Тебя не жалко пустить в расход. Никто не стал бы меня упрекать!
— Ты первая пролила мою кровь, — спокойно сказала десница. — Первая высказала намеренье. Я имею право тебя прикончить.
— Тебе не простят этого! — зашипела она и попыталась встать. Но задние лапы покосились, снова плеснула из ран кровь, из глотки вырвался скулёж. — Тебя накажут за меня. Убьют!
Губы Люции растянулись в недоброй ухмылке:
— Посмотрим, на чьей стороне правда.
Она расставила ноги и занесла клинок, метя львице вниз живота. Баст захлебнулась ужасом, застыла.
Рядом громко зашуршали кусты, Люц вздрогнула и выставила клинок на новую опасность. Из тропических зарослей с криками: «Нет! Не надо! Стой!» — высыпали косолапые щенки и котята. Или, точнее, волчонок, два тигрёнка и пума.
Десница отпрянула, мечась глазами между ними. Ждала нападения, но они окружили ошеломлённую Баст. Скуля, принялись ластиться к ней, тереться об неё пушистыми башками и зализывать раны. Львица с тихим ворчанием пыталась отпихнуть их, прогнать, они не слушали.
Дурное предчувствие закралось у десницы и через пару секунд оно подтвердилось…
Тигренок — самый крупный из «котят», и, видимо, старший — выскочил перед ней, заслоняя Баст, и дрожа, как осиновый листок, оскалился:
— Не убивай нашу маму, человек!
У Люц оборвалось сердце.
— Пожалуйста! — завыли другие «котята». — Не трогай её! Отпусти нашу мамочку! Пожалуйста!..
То ли дело в «пожалуйста», то ли в слезливом тоне и отчаянии в блестящих детских глазках, толи во всём вместе, но у Люции опустились руки.
— Духи Милостивые! — воскликнула она и запустила пальцы в слипшиеся от пота волосы. Провела рукой по лицу, пытаясь стереть увиденное, эмоции, мысли. Поняла, что размазала кровь и рискует порезаться кинжалом и одернула ладонь.
Боги Забытые, она чуть не убила чью-то глупую мать!
— Ты что совсем идиотка?! — взъярилась она, глядя на упавшую на бок Баст. — У тебя четверо детей! Трое мужей! А ты вступила со мной в схватку. Зачем? Боги, зачем?! Зачем тебе ещё один муж? Ты из-за своей жадности, чуть не оставила детей сиротами! Ладно, тебе себя не жалко, но о них ты подумала? Ты могла умереть, глупая кошка!
Жёлтый глаз яростно сощурился.
— Я не собиралась умирать, — прошипела она сквозь оскаленный клыки. — Не в драке со слабым человеком…
Люция замотала головой и указала на неё клинком, как бы намекая, кто оказался слабее и теперь пыхтит в землю. Баст недовольно рыкнула, тяжело вздохнула и продолжила:
— …и дело не в жадности. Я первая заметила этого самца. Я купила его и привела в общину. Только традиции не позволили мне сразу его взять. И тут появилась ты. Наглая!.. нахалка, которая бросила мне вызов. Пожелала присвоить моё. Я не могла так просто отступить. Другие самки посчитали бы меня слабой и начали зарываться. Никто не смеет вставать у меня на пути! Я самая сильная в племени! Я!..
Люция рассмеялась. Горько, заливисто, с кислым привкусом истерики. Затем утёрла выступившие в уголках глаз слезы, заправила волосы за уши и с кривой улыбкой спросила:
— Ты «первая заметила этого самца»? — покачала головой, словно одна мысль об этом была чертовки нелепой. — Да я знаю его с детства! Я росла вместе с ним, наблюдая, как он взрослеет, меняется, обретает силу. Терпела его идиотские заскоки и жестокие шутки. Я знаю о его похождениях, успехах, поражениях. Знаю его привычки, какое вино он предпочитает, какие конфеты любит, какие цвета в одежде носит, что ест на грёбаный завтрак и каким мылом моется. Тырф хэк! Я даже знаю, что он не носит белья! Я знаю, что его огорчает и о чём он мечтает. Видела его жестоким, ранимым, циничным и нежным. Страстным и отчаянным. А ты знаешь? Ты хоть что-нибудь из этого знаешь, чтобы утверждать, что «заметила его первой», что он твой?!