— Бой, — кивнул Далеон.
Люция вытащила из-за спины два коротких клинка, подаренных Бернаром. Сталь бликовала голубым в свете туманного дня.
— И ты готов лишить их жизни? — с подозрением спросила она и протянула ему один меч рукояткой вперед.
Юноша поджал губы и напряжённо уставился на оружие. Пальцы его замерли на поводьях, на виске выступила жилка.
— Вижу, — выдохнула десница, но клинок не убрала. — Я убью их за тебя, мой Повелитель, но меч всё равно возьми. Так мне будет спокойнее.
— Ладно, — он решительно перехватил рукоятку, и они с Люцией выехали на середину дороги. Силуэты вооружённых всадников выступили на горизонте черно-серыми силуэтами. — Зададим им жару!
Топориком Люция вбила последний колышек в промерзшую почву, заглянула во мрак узкой палатки, уверяясь, что в ткани нет дырок. Закинула туда вещи и крикнула за спину:
— Всё готово, Далеон! Можешь залезать.
— У меня тоже! — отозвался король с бревна, шевеля палкой хворост в маленьком костерке. По бокам от огня стояли палки-рогатки, а между ними на ветке-перекладине с крючка свисал алюминиевый котелок. — Вода хорошо прогрелась. Поспеши, пока не закипела.
Люц воткнула топор в поваленный ствол, перешагнула его и под внимательным взором короля прошла к посудине. Потрогала пальцем воду, ощущая приятное покалывание на озябших подушечках.
И правда готово. Ещё немного и начнет обжигать. Нужно приступать к делу.
— Нам повезло, что у рыцарей маркиза оказались недостающие нам припасы, — сказала десница, расшнуровывая горловину негнущимися пальцами. Тяжёлый плащ, заскорузлый от крови, кулем свалился в снег.
Мороз укусил до дрожи. Люция зашипела, обхватила себя за плечи и начала приплясывать на месте, пытаясь согреться.
Хлопковая туника и штаны прекрасно подходили для жаркого климата пустыни и совершенно не спасали от лютой ригельской зимы. Хоть сапоги и мантия были её и вполне выдерживали низкие температуры.
Больше не медля, Люц окунула ладони в горячую воду и с наслаждением умылась. С губы сорвался стон наслаждения. С лица на снег закапали грязно-розовые дорожки.
— И правда, — отозвался Далеон, копошась в сумках. — Палатка, одеяла, карта местности, компас, вяленое мясо и несколько кусков сыра и хлеба. А еще деньги в кошелях. Хорошо, что ты догадалась их обобрать. Я б и не подумал.
— Ещё бы! — невесело фыркнула она, оттирая от засохшей крови лицо, шею и руки до локтя. Пыталась выковырять красноту из-под ногтей, но без мыла выходило скверно. Что бесило неимоверно.
Люц рыкнула и продолжила:
— Принцев не учат обирать мертвецов, как каких-то разбойников. Вы же выше этого! Бьётесь на дуэлях, толкаете пафосные угрозы, воюете армиями и идёте дальше, оставляя за спиной горы трупов. Вам незачем подчищать за собой, обирать тела. Это сделают другие. А на привале вы и не задумаетесь, откуда на столе взялась копчёная куропатка, заморский сыр с колбасой и бутыль старинного вина. Всё воспримется как должное.
Она зло стряхнула с пальцев капли, расстелила плащ, кожаной стороной вверх, схватилась за ручку котелка и слегка наклонила, чтоб пролить остатки тёплой воды. Зачерпнула в посуду из ближайшего сугроба и повесила её обратно. Горячая вода им пригодиться.
Жидкость растеклась по коже тёмной кляксой, от которой шёл пар. Люц накидала на мантию ещё снега, что тут же принялся таять, и образовавшейся слякотной кашицей принялась водить по материалу. Осторожно, чтоб не намочить меховой подбой. Его в походных условиях, зимой(!), сушить замучаешься.
Снег потемнел от грязи и крови, пальцы снова начали неметь.
— Не злись, — примирительно произнёс Далеон. — Я не в укор тебе сказал. Просто я немного удивлен и… восхищен твоими навыками. Опытом в выживании.
— Да какой опыт? — отмахнулась она, хотя щеки запылали. Наверняка от холода. — Обычная практичность. Мертвым все эти вещи не понадобятся, а нам, возможно, сохранят жизнь.
— Тебе же уже приходилось так делать? — осторожно поинтересовался он, кутаясь в тонкое шерстяное одеяло. Его плащ уже сох на бревне рядом. На него попало не так много грязи, и король почистился снегом сразу после боя. — Помню, ты рассказывала, что ещё малышкой добиралась в столицу по зимним дорогам. Как у тебя это вообще получилось? Зимы у нас лютые, а ты упоминала, что бежала босиком.
— Ну-у — задумалась Люц, прервав своё занятие. Почесала ногтем лоб. — Честно, я сама не представляю, как умудрилась добраться в Полярис и не отморозить себе что-нибудь. Не заплутать, не помереть от когтей зверей, не угодить в рабство, не помереть от голода. Жуть! Я же шла из другого королевства, пересекала горы, дралась с диким зверьём, обходила деревни с местными… чудаками. Люди не раз обзывали меня «ведьмой» и пытались убить, сжечь, утопить, повесить… Но как-то всё обходилось. Мне везло. Безбожно везло.
А еще у неё в отчаянные моменты случались провалы в памяти. Когда ситуация выходила из-под контроля и её жизни угрожала опасность — сознание вырубалось. А просыпалась Люц уже в сравнительной безопасности, не помня, как выпуталась из передряги.
Девушка списывала это на действие клятвы, на магию, не позволяющую ей нарушить слово своей смертью. Словно она захватывала над ней контроль и решала проблемы. Но что если за её чудесным спасением стоял кто-то другой? Ведь были моменты, мягко говоря, — странные. То ей еду во сне подложат, то ключ от клетки в окошко темницы скинут, то ещё что…
Но кто ей помогал?
Волна колючих мурашек пробежала по телу. Оглянувшись на темнеющий вокруг них лес, Люц спешно и тщательно отряхнула плащ, разложила его неподалёку от одежды Далеона и бездумно схватила протянутое ей одеяло и бурдюк.
— Спасибо, — опешила. Закуталась в колючий, но греющий материал, приоткрыла бутыль, поднесла ко рту и скривилась, учуяв запах. — Вино?
Далеон довольно оскалился.
— Товарищи-звери плеснули нам своего, домашнего. Крееееепкое, — с удовольствием зажмурился он. — И горит отлично.
— Так вот чем ты огонь разжигал, — фарси неодобрительно покосилась на костёр и ткнула бурдюк королю в грудь. — Благодарю, но не буду. Не люблю алкоголь. И тебе не советую.
— Знаю, — поморщился юноша и осторожно обхватил её пальчики. Его ладонь оказалась горячей, почти обжигающей, её же — снова замерзла. Далеон поднял глаза, в них читалась мольба. — И всё же выпей. Тебе не помешает согреться.
Люция, поколебалась, кусая губы, но все же сосуд приняла и сделала несколько больших глотков.
— Гадость, — скривилась.
Король с улыбкой передал ей полоску сушеного мяса:
— Закуси.
Что она и исполнила. Вино упало в желудок теплым угольком и так же приятно согрело изнутри. Простая еда подкрепила ощущение. Голод ушёл, в усталых мышцах поселилась нега. А когда Люц села возле Далеона, и он привлёк её к себе под одеяло за плечи — стало совсем хорошо.
Костерок горел, источал жар, мирно трещали веточки, сгущалась ночь. Люция и Далеон смотрели в огонь, каждый думал о своём. Девушка разомлела в тепле чужих объятий, веки начали слипаться.
— Для чего ты шла в столицу? — вдруг нарушил тишину король. — Для чего вошла в замок? Почему терпела гадости? Почему не сбежала от моих издевательств?
Люция встрепенулась и с подозрением покосилась на него. Далеон сохранял спокойствие. Даже головы в её сторону не повернул. Смотрел в огонь, и пламя плясало в его тёмных усталых очах.
— Ты знаешь, — ровно сказала она.
Король глянул на неё.
— И всё же скажи.
— Я поклялась отомстить Магнусу Ванитасу за свой клан, — призналась Люция. Крестик над сердцем начало печь, и девушка невольно потерла его, пытаясь прогнать неприятное ощущение. Далеон заметил, и на лицо его упала тень.
— Магически? — хрипнул он.
— Да, — шепнула Люц, отводя взгляд.
— И она?..
— Не исчезла, — горько рассмеялась она. Глаза предательски защищало. Люц хлюпнула носом, сжала кулаки и решительно спросила:
— Помнишь, как я напала на тебя ночью?