Далеон кивнул с кислой усмешкой:
— Как тут забыть.
— Перед этим я легла в постель и задалась вопросом: что мне сделать, чтобы исполнить клятву? Кого убить? Магия терзала меня болью до потери создания, а затем отправила к тебе. С кинжалом. Она управляла мной, дала решение...
Люция нервно сглотнула и отвернулась. Вцепилась пальцами в свои предплечья. Далеон смотрел на неё в молчании — десница кожей ощущала его тяжёлый взгляд — затем запустил пятерню в её кудри. Властно обхватил ладонью затылок, царапнул кожу когтями и повернул её голову к себе.
— Мы разберемся с этим, Люц. Обещаю.
Дыхание билось.
— Не надо! — она в ужасе схватила его за руку, которую он едва не прислонил к сердцу, и заглянула в глаза с отчаянием. — Никаких треклятых обещаний! Слышишь? И давай сменим тему.
— Хорошо, — успокоил её юноша. Погладил по щеке с щемящей нежностью во взоре. Прикусил порочным жестом свою нижнюю губу. — Ты согрелась?
Пульс Люции участился. Она не могла отвести взгляда от его чувственного рта. Этих манящих губ идеальной не слишком полной и не слишком тонкой формы. А какие они мягкие на ощупь!
— Почти, — у неё во рту пересохло.
Лицо короля приблизилось, дыхание опалило уста, тон снизился до вкрадчивого шепота:
-Тогда я заставлю твою кровь кипеть.
Его губы накрыли её. Поцелуй начинался нежно, почти целомудренно. Король не спеша пробовал её, как любимое мороженое. Люц стала отвечать, не слишком умело, но со всем желанием, и у Далеона сорвало крышу.
Он накинулся на неё жадно, со всей голодной страстью, будто не было ещё вчера их жаркой первой ночи. Ему не хватило. Определенно не хватило той «невинной игры» двух подростков на простынях.
Ведь он уже не мальчишка, каким был тогда на охоте в лесу.
Он давно отведал и распробовал плод взрослых удовольствий. И уже не мог насытиться меньшим.
— Пойдем в палатку? — жарко прошептал он, разорвав поцелуй. Его заполошённое дыхание, как и дыхание Люции, вырвалось на мороз облачками сизого пара.
У девушки теперь не только кровь кипела, но и тело горело, как в лихорадке. Холод больше не трогал её. А вот неутоленное желание жалило изнутри… Впрочем, слова Далеона слегка отрезвили, как и его настойчивые попытки утянуть её с бревна в маленький треугольный шатёр.
— Мы не станем делать этого здесь, — Люц вонзилась в снег пятками, тормозя пьяного от страсти и вина нахала. — Ни в палатке, ни снаружи, ни у дерева. Нет.
— Люц, Люц, — почти хныкал он, осыпал её лицо поцелуями и таща в холодное логово, как спрут.
— Нееет. Ой! — Десница споткнулась о колышек в земле, и король тут же затянул во тьму палатки, где лежали в куче другие одеяла и тюки, отнятые у отряда предателя.
Они упали в импровизированное гнездо из колких пледов, и Далеон принялся зацеловывать вяло сопротивляющуюся девушку.
— Далеон, — с придыханием звала она. — Далеон. Леон!
Он оторвался от обнажённой левой груди и поднял осоловелый взгляд.
— Нет, — твёрже повторила Люция. — Мы не будем трахаться зимой на улице. В палатке. Тут никаких условий. Холод собачий. Не подмоешься. А еще почки и придатки отморозим. Я уж точно. Так что нет. Мне ещё дорого моё здоровье.
— Здоровье, — задумчивым эхом отозвался король. — Здоровье… Да, ты права.
Он скатился с неё на бок, завернул в одеяло, как куколку в кокон, до самого подбородка, надежно обнял руками и ногами и смачно чмокнул в нос.
— Спи.
— А костер?
— Я посторожу.
— Что это на тебя нашло? — с подозрением сощурилась она. — Почему так резко передумал?
Далеон шумно вздохнул и потрепал её по волосам, размышляя, как лучше выразиться, чтоб не разозлить её. Его синие очи загадочно мерцали из-под густых ресниц, а когтистые пальцы перебирали длинные кудряшки.
— Просто… тебе ещё рожать. Здоровье и правда стоит поберечь.
Люция вспыхнула до кончиков ушей. Открыла рот, собираясь что-то сказать, возразить, но так и не нашла слов. И, окончательно смутившись, уткнулась носом в его грудь. Мускусный запах зверя, снега и мяты защекотал ноздри.
Она сама не раз задумывалась о наследниках. О возрождении клана и том, что ей предстоит когда-нибудь этим заняться. Люц считала «роды» своим священным долгом, чем-то самим собой разумеющимся. И, разумеется, не боялась. Не сомневалась.
А потом она узнала, что Далеон фарси.
Свою святую обязанность по продолжению рода она с радостью переложила на него. Мужчинам проще и быстрее плодиться. Род фарси не прервётся. А ей не придётся девять месяцев быть слабой и бесполезной, ходить живой мишенью для врагов и интриг. А затем бояться, что с её дитём что-нибудь сделают.
Нет уж. Спасибо.
Теперь же… Теперь Далеон снова всё перевернул с ног на голову.
Он хочет брака с ней. Не потерпит гаремы и измены, а значит… Ей теперь рожать.
«О, ужас!» — накрыло её осознание.
— Далеон, Далеон! — дрожащим шёпотом позвала Люция.
— М-м? — он оторвал голову от одеяла и сонно посмотрел в её бледное лицо.
— Ты же понимаешь, — затараторила она, бегая взглядом по скудной обстановке. — Я не планирую заводить детей так рано. Нам ещё предателей устранять, с врагом расправляться, заговоры вскрывать, политику налаживать, со звероморфами отношения улаживать. Ещё слишком рано и опасно делать наследников.
Король нахмурился:
— Я понимаю. — Люц явно выдохнула. — …Но проблемы в королевстве никогда не заканчиваются. Если ждать «правильного момента», когда всё наладится и устаканится — можно никогда не дождаться. Управление страной — как управление кораблём в море. Бывает штиль, бывает буря, но вода всегда в движении.
— Разве нельзя пришвартоваться к берегу? — выгнула бровь Люция.
— Остановка на берегу означает смерть, — безразлично произнёс Далеон. — Только смерть дарует вечный покой.
— Какой ты оказывается философ, — полусерьёзно пожурила девушка. — Мудрец!
— Да, — блеснул очами юноша. — Бывают приступы.
Люция моргнула, и они оба прыснули.
— …Так, где говоришь, ты продала кольцо матери? — как бы невзначай спросил Далеон, разглядывая карту местности на ходу. Мускулы лошади под ним перекатывались, бедра юноши в седле покачивались в такт. Что он там видел при движении — оставалось для Люции загадкой.
— Мы минуем это поселение, — прохладно обронила девушка. По крайней мере, она надеялась, что получилось так. И что спутник не заметит, как она стиснула поводья до скрипа. — Нам незачем в него заезжать и делать крюк. Пустая трата времени.
— И всё же куда-то нам придётся заехать, — пробормотал Далеон.
Они находились в пути уже несколько дней. В поводу вели двух лошадей, нагруженных краденой поклажей. Ночевали в лесу, терпели неудобства, вьюгу, холод пробирающий до костей, скудное и однообразное питание, которым не получалось насытиться в прок. Как в последний раз согревались у костра в пылких объятьях и поцелуях друг друга, и терзались неутолённым огнём страсти под крышей палатки.
А утром снова выходили на тракт и продолжали двигаться к столице.
Люция понимала, что главная торговая дорога рано или поздно выведет их к крупным городам. Там они смогут пополнить припасы и выспаться в человеческих условиях. Пусть Далеон и не показывает этого, по осунувшемуся лицу и осанке видно — он тоже устал от жизни «дикарём». Зимой это тяжело, невыносимо, особенно без подготовки, которой у короля нет.
Десница и сама утомилась, чему сопутствовали ночные кошмары и растущая тревога. Будь её воля, она скакала бы вперёд галопом, без сна и привалов, но понимала, что это не рационально. Понимала, что рядом с ней король, о котором нужно заботиться. Да и о себе не стоит забывать. Полукровки хоть и выносливее большинства людей — всё же не железные. И смертные.
Остановку в гостинице сделать придётся. Но уж точно не в той деревне.
— Так как то селение называлось? — не унимался Далеон.
— Зачем тебе знать? — излишне резко среагировала Люция.
— Мне нужны ориентиры, — он невозмутимо пожал плечами. Сощурился. — Почему ты не хочешь говорить?