— Ох, парень… — округлил глаза корчмарь и похлопал его по плечу. — Тем более соболезную.
— Да блин! — вывернулся из-под ручищи Далеон и сжал кулаки. — Ладно, Тырх с этим! Скажите, завтрак ещё подают?
— У-уу, — присвистнул человек. — Ну, ты проснулся! Неплоха тебя, видно, «жена» оприходовала, раз только встал. Уже обед скоро. Часик подождёшь, и я тебе такого супца наваристого плесну, закачаешься! Только… — он воровато оглянулся по сторонам и подался вперед, понижая голос: — деньги у тебя есть? Не говори, что ни медяка не припрятал от жёнушки-то?
Юноша зарычал и отмахнулся. Что толку от этого смертного? Лишь нервы себе трепать!
Он вздёрнул нос и гордо зашагал обратно, вверх по лестнице.
— Так что с деньгами? — крикнул корчмарь ему в след. — На тебя готовить?
— Нет, — холодно ответил король, не оборачиваясь. — Я выселяюсь!
Пока собирал вещи, Далеон заметил, как народ стал подтягиваться в таверну. И правда пришло время обеда. А Люции всё ещё нет. Ни слуху и духу. Только ужасная тревога растущая внутри.
Он не мог не думать, о том, что с ней приключилась беда. А как иначе? Время идёт — а от неё ни весточки! И пусть десница просила не выходить из таверны, король больше не мог сидеть на месте и ждать. Ждать, ждать незнамо чего!
Неведение и тревожные мысли сводили его с ума.
Натянув капюшон пониже, Далеон подтянул сумку на плече и вышел за порог заведения, ни с кем не прощаясь. В конюшне он нашёл свою лошадь и пустой денник по соседству. Сердце болезненно сжалось. Король сноровисто снарядил коня и выдвинулся в путь, к замку.
Странности начались уже на подходе к крепостной стене.
Смотровые башенки, в которых всегда сидели караульные, пустовали. На окрики Далеона за воротами и решётками никто не реагировал, даже окошко в деревянных вратах не приоткрыли, чтоб посмотреть, кто там шумит.
И выглядело это крайне странно.
Куда делись все часовые? Отсыпаются после праздничной попойки? Обедать одновременно? Как-то сомнительно… При отце таких халатностей не случалось. Да и Виктор слишком ответственный, чтобы спустить подчиненным отсутствие на работе.
Какого Тырха?!
Или Далеон уж слишком накручивает? Может, замок просто никого не ждал сегодня. Или случилось что-то важное, что вынудило стражей покинуть пост.
Он хмыкнул, отступил назад и воззвал к магии внутри себя. Источник под ребрами сонно развернулся и закрутился, радостно приветствуя его, как пёс любимого хозяина. Нагрелся и тускло засиял под одеждой кулон с магическим кристаллом. Юноша накрыл его ладонью, а в следующий миг его ступни и копыта лошади оторвались от земли. Конь пронзительно заржал и выпучил в испуге глаза. Засучил ногами в воздухе, захрипел, но Далеон старался не отвлекаться, не терять концентрации.
Им предстояло перемахнуть высокую стену и медленно опуститься с другой стороны. Король не раз проделывал этот трюк, будучи принцем, но теперь у него гораздо больше сил, и он впервые, с той злополучной Самайнской ночи, такое проделывает.
А ещё, все его трюки совершались ночью, сейчас же — белый день на дворе. Ох, худо будет, если его местные заметят! Или стража начнёт стрелять, как в лазутчика…
Однако страхи оказались беспочвенны. Далеон благополучно приземлился на землю, поставил коня и даже умудрился успокоить и снова влезть в седло. Оттого ещё страннее показался абсолютный покой внутри крепости.
Шелестели хвойные кроны, тихо шуршал ветерок по расчищенной от снега мостовой, щебетали птички.
Он же штурмовал главные ворота! Где носит стражу?!
От беспокойства уже не просто сердце частило — уши закладывало!
Тишина звенела, давила на плечи каменной глыбой. Отсутствие рыцарей и прислуги настораживало. Цокот копыт по мощёной дорожке звучал чужеродно и громко, как набат. Далеону казалось, что о его прибытии не слышит только глухой.
Без конца озираясь и всматриваясь в кусты да просветы между деревьями, спустя, казалось, вечность, юноша добрался до центрального входа и спешился.
Тихо. Пусто. Конь беспокойно фыркает и бьёт копытом, позёмка скользит под ногами, зловеще кричит ворона где-то в лесу, вдалеке. И никаких признаков придворной жизни, суеты слуг. Так тихо, будто замок вымер.
Протяжно скрипнули петли.
Сердце ухнуло в пятки и заколотилось в безумном ритме.
Далеон обернулся и увидел, что одна створка врат замка приоткрылась. Он тяжело сглотнул и, спотыкаясь на обледенелых ступеньках, как в дурном сне, направился домой.
Жуткая неотвратимость происходящего преследовала его, пока он пересекал промёрзший холл, в который за ночь нанесло снега из-за неплотно прикрытой двери.
В мыслях словно образовался вакуум.
Пульс стучал в ушах, частое дыхание вырвалась изо рта облачками пара. Король не ведал куда шагает, как сомнамбула, — ноги сами вели его по боковому коридору. Холодному и серому, точно выцветшему.
На периферии зрения мелькали педантично расставленные по стенке вазоны с белыми розами. Их поникшие головки покачивались на сквозняке, как головы вдов над гробами возлюбленных.
Юноша передёрнул плечами и в нерешительности замер перед чуть приоткрытыми дверьми Бальной залы.
Страх поразил вены калёным свинцом.
Кошмар и реальность столкнулись перед мысленным взором, пригвоздили его к месту, как какого-то жалкого мальчишку, что боится монстра в шкафу.
«Не накручивай. Не медли, — приказывал он себе, тяжело сглатывая. Коснулся дрожащими пальцами золотистой ручки и сжал до боли. — Не трусь!»
Надо отыскать Люцию. А за дверью… за дверью нет ничего. Имболк уже прошёл! Бал прошёл! Они с Люц на него опоздали.
Тихий стон донёсся до Далеона. Дыхание перехватило, кровь зашумела в ушах. Юноша решительно толкнул створки, и они распахнулись с мерзким скрежетом.
В зале царила разруха. Тусклый дневной свет лился через распахнутую дверь в сад и широкие разбитые окна, от которых остались лишь чёрные обожженные рамы. Перила балконов местами зияли дырами, точно в них метали пушечные ядра. Позолота оплавилась, как и канделябры. Стены и некогда белые колонны покрывала сажа и… кровь.
Желудок сжался.
Под подошвой что-то хрустнуло. Далеон поднял ногу и увидел кость. Множество костей, раскиданных по всему залу и занесённых снегом. Как и посиневших тел в парадных мундирах.
— Нет, — вымолвил он пересохшими губами и повернул одеревеневшую шею к пьедесталу у дальней стены, на котором стояло алое кресло-трон. В особенности короля волновало изящное тело на низких мраморных ступеньках.
Не помня себя, он побежал к нему, оскальзываясь на багровых лужах, осколках и инее. Споткнулся об кинжал на кафеле и рухнул подле девушки на колени. Боль ужалила его, но тут же скрылась под напором другой. Рвущей изнутри, раздирающей горло, ослепляющей. Душевной боли.
— Нет…
Далеон протянул трясущиеся ладони. Одна скользнула на окровавленное горло, отчаянно ища пульс разодранной жилки, вторая приподняла кудрявую голову.
— Люц, — тихо позвал юноша, не веря глазам. Его пальцы кружили по прохладной коже и тонули в липкой, ещё тёплой крови. — Проснись, Люц. Слышишь? Люц, Люц… — твердил отчаянно, пытаясь её растормошить.
Бесполезно. Она дергалась в его руках безвольно, как шарнирная кукла.
— Это не смешно. Совсем не смешно, — прорычал он. Источник под рёбрами начал бурлить и кружить, как растущий смерч. — Ты не можешь меня оставить. Это дурной сон. Сон… Я сказал сон! Чтоб вас!.. Очнись, Люция! Очнись! Ну?!
Он слегка хлопнул её по щеке. Звук эхом разнёсся под сводами. Голова повернулась, и в лицо ему уставились распахнутые, совершенно мёртвые, ярко-синие глаза.
— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! — вырвался из горла вопль, превратившийся в дикий звериный вой.
Морок слетел с Далеона, магия вскипела в жилах, вырвалась из-под контроля. Тело затряслось, кожа засияла, кристалл на шее раскалился, а затем — всё затопил ослепительный свет.
Конец второго тома