— До завтра! — кивнула Наташа, улыбнувшись.
Сергей уходил, напевая какую-то детскую песенку. Он вдруг впервые почувствовал себя абсолютно счастливым человеком.
Они больше никогда не виделись. В ту ночь его сбила машина, когда он переходил дорогу, возвращаясь домой.
11 февраля 1994
Белые одежды
Мужчина и женщина сидели в кафе на берегу моря.
— Знаешь, — сказал он ей, — когда-то на этом пляже я повстречал свою первую любовь…
— И сколько лет тебе тогда было?
— Неважно… Считай, что всё это случилось в какой-то прошлой жизни… Надо же, никогда не думал, что окажусь в этих краях снова…
— Так как же вы познакомились?
— Тогда я мечтал встретить свою Единственную и непременно хотел, чтобы она была весёлой и одевалась в светлое. Меня раздражали девушки в чёрном, этот траурный цвет я обходил за версту. Мне хотелось броситься с головой в омут пьянящего веселья и беззаботной любви…
— Твоя первая любовь, назло тебе, была, конечно же, в чёрном!
— Напротив… Но с тех пор я ненавижу белые одежды…
— Вот как? Ладно, извини, продолжай…
— Я загорал на тёплом песочке и слушал звуки волн, когда вдруг заметил стройную фигурку в длинном белом полупрозрачном платье, движущуюся вдоль берега по направлению ко мне. Её белокурые локоны венчала соломенная шляпка. Когда она приблизилась, я взглянул на её симпатичное личико и тотчас же понял: моя мечта сбылась!
— Ты решил с ней познакомиться, но девушка сказала, что ты вовсе не похож на того, кого искала она?!
— Зачем ты так… Всё было очень романтично. Утром мы встречались на пляже, купались и загорали, иногда ходили в горы, а по вечерам сидели в кафе. Она казалась мне очень весёлой и отличалась превосходным чувством юмора. Я был очарован ею.
— А как её звали?
— Она так и не сказала мне своего имени. Предлагала придумать самому. Так поступал её отец. Для него она была то Лялей, то Лёлей, то Алей, то…
— Ты даже познакомился с её родителями?!
— Нет… Она говорила, что её родители живут в одной из восточных стран, вернее, её отец работал там по контракту.
— А она сама жила здесь?
— Нет, в другом городе, с бабушкой, сюда она приехала погостить у родственников…
— И какое имя ты ей придумал?
— Девушка в Белом…
— Так из-за чего же вы расстались?
— Представь себе, но в той прошлой жизни я был слишком молод и глуп.
— Да ладно тебе! Не может такого быть…
— Однажды ночью, когда мы стояли на пирсе и смотрели на звёзды, она вдруг спросила, верю ли я в то, что жизнь после смерти существует. Я гнал от себя всякую мысль о смерти, и разговоры о ней мне были противны. Я что-то ответил, предложил сменить тему, но она погрустнела.
Тогда я категорично произнёс: «Послушай! Ты всегда была такой весёлой, и я полюбил тебя, потому что ты именно такая! Ты же носишь белоснежные одежды! Я не желаю видеть рядом с собой заунывную леди, размышляющую о смерти!»
«На самом деле, — призналась она, — последнее время я постоянно думаю о ней. Полгода назад мои родители погибли в авиакатастрофе, когда возвращались домой. С тех пор я ношу только белые платья, потому что в той стране, где они жили, белый цвет означает траур…»
1997
Кошачье имя
У неё было кошачье имя, но она никогда не пахла кошкой, и поэтому я не желал ей зла.
Я запомнил её хорошенькой: добрые собачьи глаза и тёмная шёрстка… то есть, простите, волосы. Если считать, как считают люди, лет ей было немного, но собаки столько не живут. Я не могу сказать, что она выглядела настолько прекрасной, чтобы влюбиться в неё такому псу, как я, но для моего хозяина — совсем другое дело.
Когда она звонила, выражение его лица внезапно менялось, руки начинали теребить телефонный провод, и, если бы у моего хозяина имелся хвост, то он бы им обязательно завилял. У меня всегда так получается непроизвольно, когда я общаюсь с теми, кто мне нравится…
Говорили они недолго — назначали встречу. Не знаю, почему он брал меня с собой, но я радовался — всегда приятно составить компанию добрым людям, и я вилял хвостом при виде неё за двоих — и за себя, и за хозяина.
Я помню каждую их встречу. Мы ждали её под деревьями во дворе за домом. Она всегда улыбалась, подходя к нам, казалась такой счастливой… Мы шли по дороге, ведущей в парк. Они разговаривали о каких-то вещах, которые, по-моему, не стоили того, чтобы о них говорить.
Вообще, собаки потому и молчат, что говорить, на самом деле, не о чем. Всё уже давным-давно сказано. Остаётся или выть, когда тебе грустно, или лаять, когда нервничаешь, злишься, хочешь привлечь внимание или радуешься, — всё зависит от интонации… А вот люди до сих пор разговаривают, они просто ещё много чего не поняли в этой жизни в отличие от собак…