Не уверена, хочу ли я жить в такой обстановке. И осознание того, что Джереми увяз в такой жизни… всё это так угнетает. Этот дом, трагедия в прошлом семьи, и борьба в их настоящем.
– Крю, не заставляй меня это делать. Я сказал тебе идти в душ.
Посмотрев на отца, мальчик улыбнулся, но даже не попытался встать с кровати.
– Cчитаю до трёх.
Крю положил рядом свой iPad, но продолжает бросать вызов Джереми.
– Три... два... – и затем, на счёт один, Джереми бросается к сыну, хватает его за лодыжки и поднимает в воздух.
– Ночь вверх тормашками!
Крю извивается, смеясь.
– Только не снова!
Джереми бросает на меня взгляд.
– Лаура, сколько секунд ребёнок может висеть вниз головой, прежде чем его мозг перевернётся, и он начнёт говорить задом наперёд?
Я смеюсь над тем, как они ведут себя.
– Слышала, где-то секунд двадцать. Но может быть и пятнадцать.
Крю говорит:
– Нет, папа, я пойду в душ! Я не хочу, чтобы мой мозг был вверх тормашками!
– И ты почистишь уши? Потому что они недостаточно чисты, когда я тебе сказал об этом ранее.
– Клянусь!
Джереми перекидывает его через плечо, поворачивает на правый бок и ставит на ноги. Взъерошив волосы мальчика, она говорит:
– Иди.
Я смотрю, как Крю выбегает за дверь и мчится в свою спальню через холл. Дом кажется мне более уютным, после того, как я увидела взаимодействие отца и сына.
– Он милый. Сколько ему?
– Пять, – отвечает Джереми. Он наклоняется к больничной койке Верити и слегка приподнимает её. Мужчина берёт пульт со стола, рядом с кроватью, и включает телевизор.
Мы выходим из спальни, и он немного прикрывает дверь. Я стою посреди коридора, когда Джереми поворачивается ко мне. Он засовывает руки в карманы своих серых спортивных брюк. Джереми ведёт себя так, будто хочет сказать больше – объяснить больше. Но он этого не делает. Вздохнув, мужчина оглядывается на спальню Верити.
– Крю страшно спать наверху одному. Он держится как боец, но ночью ему тяжело. Сын хотел быть ближе к Верити, но ему не нравилось спать внизу. Так что, чтобы ему было легче, я устроил нас обоих здесь. – Джереми идёт обратно по коридору. – Что значит, ночью пришлось бы бегать вниз. – Он выключает свет в коридоре. – Хочешь посмотреть её кабинет?
– Конечно.
Я следую за Джереми вниз, к двойной двери возле лестничной площадки. Он толкает одну из створок, открывая самую сокровенную часть жизни Верити.
Её офис.
Когда я вошла внутрь, у меня сложилось впечатление, что я роюсь в ящике с её нижним бельём. Книжные полки от пола до потолка заставлены книгами, засунутыми в каждую свободную щель. Вдоль стен стоят коробки с бумагами. Стол... Боже мой, её стол. Повёрнутый к окну из которого открывается вид на весь задний двор, он занимает пространство от одного конца комнаты к другому. Вся столешница завалена файлами и стопками страниц – на ней нет ни одного свободного дюйма.
– Она не самый организованный человек, – говорит Джереми.
Я улыбаюсь, признавая родство с Верити.
– Как и большинства писателей.
– Это займёт время. Я бы попытался разобраться с этим самостоятельно, но для меня это как китайская грамота.
Я подхожу к ближайшей полке и провожу рукой по книгам. Это иностранные издания её работ. Взяв экземпляр на немецком, я рассматриваю его.
– У неё есть ноутбук и настольный компьютер, – говорит Джереми. – Я написал для тебя пароли на стикерах, – он берёт блокнот рядом с её компьютером. – Верити постоянно делала заметки. Записывала свои мысли. Даже писала идеи на салфетках. Диалоги в душе в водонепроницаемом блокноте. – Джереми бросает блокнот обратно на стол. – Однажды она использовала маркер, чтобы записать имена персонажей на нижней части подгузника Крю. Мы были в зоопарке, и у неё не было блокнота с собой.
Он медленно обходит кабинет по кругу, как будто прошло много времени с тех пор, как он ступал сюда в последний раз.
– Мир был её рукописью. Ни одна поверхность не была в безопасности.
Кажется, Джереми ценил её творческий процесс – и от того у меня потеплело внутри. Обернувшись вокруг оси, я пропускаю всё это через себя.
– Я понятия не имела, во что ввязываюсь.
– Я не хотел смеяться, когда ты сказала, что ты не видишь смысла оставаться на ночь. Но, честно говоря, это может занять больше двух дней. Если это так, то можешь оставаться столько, сколько потребуется. Я бы предпочёл, чтобы ты не торопилась и убедилась, что у тебя есть всё, что тебе нужно, прежде чем вернулась в Нью-Йорк, не зная, как справиться с этим.