Я должна начать думать о чём-то другом.
Прямо сейчас.
– Она когда-нибудь говорила о серии? Возможно, что запланировала для персонажей? Концовку?
– Если и говорила, то я не припомню этого, – отвечает мужчина, глядя в свою тарелку. Джереми рассеянно передвигает кусочек пиццы. – Ещё до аварии она длительное время ничего не писала. Даже не говорила о том, чтобы написать.
– Когда это произошло? – мне уже известен ответ, но я не хочу, чтобы он знал, что я гуглила историю его семьи.
– Чуть погодя после смерти Харпер. Некоторое время Верити находилась в медикаментозной коме, затем несколько недель в интенсивном реабилитационном центре. Она дома всего несколько недель. – Джереми откусывает ещё кусочек пиццы. Я чувствую себя не в своей тарелке от того, что завела разговор об этом, но мужчину, кажется, это не отталкивает.
– Перед тем, как мама умерла, я была её единственным опекуном. У меня нет братьев и сестёр, поэтому я знаю, что это нелегко.
– Это нелегко, – соглашается он. – И по поводу твоей мамы – я соболезную. Не уверен, что говорил это, когда ты поделилась со мной этим в уборной кофейни.
Я улыбаюсь, но больше ничего не говорю на этот счёт. Не хочу, чтобы он спрашивал о ней. Я хочу вернуть разговор к нему и и Верити.
Мои мысли то и дело возвращаются к рукописи, и, несмотря на то, что я очень мало знаю о человеке напротив, у меня такое чувство, что я знакома с ним целую вечность. По крайней мере, с Джереми, о котором писала Верити.
Мне любопытно, какой у них был брак, и почему она закончила первую главу именно этим предложением. «Пока он не нашёл кое-что, что значило для него больше, чем я».
Звучит зловеще. Так словно в следующей главе Верити раскроет какую-то ужасную и тёмную тайну об этом мужчине. Или, возможно, это просто тактика, и она скажет, что Джереми святой – и их дети значат для него больше, чем собственная жена.
Что бы это ни значило, теперь, когда я смотрю на Джереми, я умираю от желания прочитать следующую главу. И я ненавижу, что должна уделить внимание множеству других вещей, но всё, что я хочу сделать – это свернуться калачиком и прочитать о браке Джереми и Верити. Из-за этого я чувствую себя немного жалкой.
Возможно, рукопись даже не о них. Я знаю писательницу, которая призналась, что, пока не придумает имя для персонажа, использует в книгах имя своего мужа. Может так сделала и Верити. Может, это просто ещё одна книга, и имя Джереми – всего лишь временная замена.
Кажется, есть только один способ узнать, правда ли то, что я прочитала.
– А как вы познакомились с Верити?
Сунув в рот пепперони, Джереми ухмыльнулся.
– На вечеринке, – отвечает он, откидываясь на спинку стула. Наконец, Крауфорд не выглядит грустным. – На ней было самое потрясающее платье, которое я когда-либо видел. Красное, и такое длинное, что его подол немного тянулся по полу. Боже, она была прекрасна, – произносит он с намёком на тоску. – Мы ушли вместе. Я заметил чей-то лимузин, припаркованный снаружи, так что я открыл дверцу, мы забрались внутрь и немного поговорили. Пока не появился водитель, и мне пришлось признаться, что лимузин не мой.
Я не должна знать ничего из этого, поэтому заставляю себя рассмеяться.
– Он был не твой?
– Нет. Я просто хотел произвести на неё впечатление. Водитель чертовски разозлился, так что мы сбежали, – на его губах всё ещё была улыбка, так, словно Джереми вернулся в ту ночь к Верити и её красному платью для траха. – После этого мы не расставались.
Мне нелегко ему улыбаться. Из-за них. Видеть, насколько счастливы они тогда были – и осознать, во что потом превратилась их жизнь. Интересно, объясняет ли её автобиография подробно, как они попали из точки А в точку Б. В начале она упоминает смерть Честин. Это значит, что она либо писала до, либо добавила этот момент уже после той первой ужасной трагедии. Я задаюсь вопросом, как долго она работала над этой рукописью?
– Когда вы познакомились с Верити, она уже была писательницей?
– Нет, она ещё училась в аспирантуре. Это произошло позже: когда мне пришлось уехать на несколько месяцев в Лос-Анджелес, чтобы занять временную должность – она написала свою первую книгу. Думаю, это был её способ скоротать время, пока я не вернусь домой. В самом начале ей отказали несколько издателей, но как только Верити продала свою первую рукопись, всё просто... Всё произошло так быстро. Наша жизнь перевернулась с ног на голову практически за одну ночь.