– Вот, – произносит мужчина, расстёгивая последнюю пуговицу на своей выглаженной, белой рубашке. – Надень это.
Незнакомец уже был без пиджака, оставив тот висеть на ручке двери. Сняв и рубашку, он остался в одной белой майке. Мужчина выше меня и атлетически сложен. Его одежда настолько мне велика, что я могла бы утонуть в ней. Я не могу прийти на встречу вот так, но другого выхода у меня нет. Так что, когда он протягивает мне рубашку, я принимаю её. Схватив ещё парочку сухих полотенец, я в последний раз вытираю свою кожу, после чего выбрасываю их и начинаю одеваться. Я выгляжу нелепо, но, по крайней мере, не мой мозг разметало по чьей-то одежде. Какое-никакое, а утешение.
Подняв мокрую блузку, я, поняв, что её уже не спасти, выбрасываю ту в мусорное ведро, а затем, схватившись за раковину, поднимаю взгляд в зеркало. Оттуда на меня смотрит девушка с пустыми глазами. Из-за ужаса, который они только что увидели, их оттенок из карего изменился до тёмно-коричневого. Пытаясь вернуть щекам хоть какой-то цвет, я растираю их ладонями – но тщетно. Я бледная как смерть.
Прислонившись к стене, я отворачиваюсь от зеркала. Незнакомец туго сворачивает свой галстук. Спрятав его в карман пиджака, он, какой-то миг, оценивающе рассматривает меня.
– Я никак не могу понять, вы сейчас спокойны или в шоке.
Это не шок, но не могу сказать, что я спокойна.
– Не уверена, – признаю я. – А с вами всё хорошо?
– Я в порядке, – отвечает он. – К сожалению, я видел похуже этого.
Я наклоняю голову, пытаясь понять его загадочный ответ. Он отводит взгляд, и от того я рассматриваю его ещё более пристально, задаваясь вопросом, что такого он мог увидеть, что было бы хуже, чем раздавленная под колёсами грузовика голова человека. Возможно он всё же коренной житель Нью-Йорка. Или же работает в больнице. Он производит впечатление компетентного человека, которое обычно присуще людям, что несут ответственность за других людей.
– Вы врач?
Он покачал головой.
– Я риэлтор. Во всяком случае, раньше им был.
Шагнув вперёд, незнакомец дотрагивается до моего плеча и убирает что-то на моей рубашке. Его рубашке. Опустив руку, он мгновение рассматривает моё лицо, прежде чем отступить.
Оттенок его глаз совпадает с цветом галстука, который он только что спрятал в свой карман. Шартрез. Он привлекательный мужчина, но в нём есть что-то, что заставляет меня думать, что он хотел бы, чтобы это было не так. Как если бы его внешность доставляла ему неудобства. Та часть его, которую он не хочет, чтобы кто-то увидел. Он стремится быть незаметным в этом городе. Как и я.
Большинство людей приезжают в Нью-Йорк для того, чтобы заявить о себе, а остальные – спрятаться.
– Как вас зовут? – спрашивает он.
– Лоуэн.
После того, как я назвала своё имя, он замешкался – но всего на пару секунд.
– Джереми, – отвечает мой собеседник.
Подойдя к умывальнику, Джереми вновь открывает воду, после чего принялся мыть руки. Не в силах унять своё любопытство, я продолжаю наблюдать за ним. Что он имел в виду, когда сказал, что видел и похуже случаи, чем тот, свидетелем которого мы стали? Он сказал, что когда-то занимался недвижимостью, но даже худший день в работе риэлтора, не мог бы привнести в чью-то жизнь столько тьмы, сколько переполняет этого мужчину.
– Что произошло с вами?
Подняв взгляд, Джереми рассматривает меня в отражении.
– Что вы имеете ввиду?
– Вы упомянули, что видели вещи и похуже. Что вы видели?
Выключив воду, он вытирает руки, а затем поворачивается ко мне.
– Вы действительно хотите это знать?
Я киваю.
Выбросив бумажное полотенце в мусорное ведро, мужчина сунул руки в карманы. Теперь он кажется ещё более мрачным. Джереми смотрит мне в глаза, но в этот момент кажется, что он где-то не здесь.
– Пять месяцев назад я вытащил из озера тело моей восьмилетней дочери.
Шумно вдохнув, я дотрагиваюсь рукой до горла. Теперь в выражении его лица не было тьмы. Её сменило отчаяние.
– Мне так жаль, – шепчу я. И так оно и есть. Я сожалею о его дочери. Сожалею о своём любопытстве.
– А что насчёт вас? – спрашивает он. Мужчина облокотился о тумбу с таким видом, будто готов к этому разговору. К разговору, которого он ждал. К тому, что однажды появится кто-то, кто сможет притупить его боль. Это то, на что ты надеешься, когда проходишь через худший этап своей жизни. Ты ищешь таких как ты... людей, которым намного хуже, чем тебе... и используешь их, чтобы заставить чувствовать себя лучше по отношению к тем ужасным вещам, которые произошли с тобой.
Прежде чем заговорить о моих трагических событиях, я сглотнула – они никогда не сравнятся с тем, что пережил этот мужчина. Я думаю о самой последней, стыдясь произнести вслух, потому что это не соизмеримо с его горем.