Это было тяжело, Джереми. Не буду врать. Всё это. Зная, что ты веришь моим словам больше, чем моим действиям в течение всего нашего брака. Зная, что мне пришлось прибегнуть к такому обману, чтобы спасти себя от осуждения за одну из самых ужасных вещей, которые могла сделать мать. Зная, что ты влюбляешься в другую женщину, я изо дня в день притворяюсь, что не знаю, во что превратилась наша жизнь.
Но я продолжаю настаивать, потому что уверена, что выберусь отсюда, как только эти деньги поступят, поэтому я оставляю тебе это письмо.
Может, ты найдёшь его, а может, и нет.
Я надеюсь, что ты это прочтёшь. Я действительно надеюсь.
Потому что, даже после того, как ты пытался задушить меня и разбить мою машину о дерево, я не могу найти в себе силы ненавидеть тебя. Ты всегда был жесток в защите наших детей, и именно такими должны быть родители. Даже, если это означает устранение родителя, который стал угрозой для них. Ты искренне, всем сердцем, веришь, что я представляю угрозу для Крю – даже сама мысль об этом убивает меня, но, одновременно, осознание того, как сильно ты его любишь, дает мне силы жить.
Когда мы с ним наконец выберемся отсюда, я позвоню тебе и скажу, где найти это письмо. После того, как ты прочтёшь его, я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы простить меня. Надеюсь, ты найдёшь в себе силы простить себя.
Я не виню тебя за то, что ты сделал со мной. Ты был замечательным мужем. И ты был лучшим отцом в мире. Без сомнений.
Я люблю тебя. Даже сейчас.
Верити
XXV ГЛАВА
Я роняю письмо на пол.
Хватаюсь за живот, когда чувствую боль.
Она не делала этого?
Не хочу верить в то, что сейчас прочитала. Я хочу верить в то, что Верити ужасная и заслуживает того, что она сделала со своей дочкой, хотя не уверена правда ли это.
О Боже! А что, если это правда? Эта женщина потеряла дочерей, а затем её муж пытался убить её, а потом… мы убили её.
Я откинулась на спинку кресла и смотрю на письмо так, будто это оружие, которое способно разрушить нашу с Джереми жизнь.
Так много мыслей проносится в моей голове, что мои виски стали пульсировать. Джереми уже знал о рукописи?
Он уже читал её перед тем, как я ему отдала? Он врал мне?
Нет. Он никогда не отрицал, что знает о ее существовании. На самом деле, теперь, когда я вспоминаю тот момент, его точные слова были: «Где ты это нашла?»
Это слишком тяжело принять. Я не могу переварить все то, что она сказала и всё, что случилось на самом деле. Я так долго смотрела на это письмо, что забыла, где нахожусь, а Джереми с Крю могут зайти в любую минуту ко мне.
Я наклоняюсь и хватаю листы. Засовываю нож и изображение обратно под пол, затем закрываю дыру половицей. Собрав все бумаги, направляюсь в ванную и закрываю дверь. Опускаюсь на колени перед туалетом, и начинаю рвать бумагу на мелкие кусочки, смывая их, чтобы никто не прочитал это снова.
Джереми никогда себе этого не простит. Никогда. Если он узнает, что рукопись была ненастоящей и, что Верити никогда не причиняла вреда Харпер, он не сможет пережить такую правду. Правду о том, что он убил свою невинную жену. Что мы убили его невинную жену.
Даже, если это правда.
– Лоуэн?
Я смываю остатки бумаги, и повторяю снова, чтобы ничего не упустить. Джереми стучится в дверь.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
Я включаю воду и пытаюсь успокоиться.
– Да.
Мою руки, затем делаю глоток воды, чтобы облегчить сухость во рту.
Смотрю в зеркало и замечаю ужас в моих глазах. Закрываю их, в попытке убрать страх. Эта самая страшная история, которой я стала свидетелем в тридцать два года.
В ту ночь я стояла на перилах.
В тот день, увидела мужчину, охваченного болью.
Рукопись.
В ту ночь увидела Верити, стоящую на верхней ступеньке лестницы.
В ту ночь она умерла.
Я забываю об этом, как и о письме.
Делаю глубокий вдох и открываю дверь Джереми с улыбкой на лице. Он протягивает руки и проводит ладонью по моим волосам.
– Ты в порядке?
Я проглатываю свой страх, чувство вины и грусть. Прячу свои мысли утвердительным кивком.
– Всё хорошо.