Я хлестанул ее веником по пояснице — она взвилась, подскочила:
— Лёша! Ну не так яростно!
— Лежи! Тише я буду!
Я стал водить веником над ее спиной, обдавая горячим воздухом лежащее на полке женское тело. Она замолчала, и, подложив руку под голову, смотрела на меня.
— Лёша, а ты когда-нибудь кидал людей?
— Кидал, — кивнул я, глядя ей в глаза.
— А по-крупному. Так, чтобы после твоего «кидка», у человека жизнь ломалась. Совсем. А?
— Нет, — почему-то сказал я.
— Повезло, — сказала она, и отвернула голову к стенке.
Я начал несильно хлестать ее веником.
Вылив на нее ведро холодной воды, слушая в ответ довольные вопли, я ушел в предбанник. Вытираясь, невольно прислушивался — что она там, в парилке, делает. Наверное, она снимала с себя налипшие на тело березовые листочки. А может, просто стояла молча в горячей атмосфере банной парилки. Через минуту я уже застегивал ремень на штанах от спецназовской «песочки» и влезал в резиновые тапочки, привезенные с собой из своего города — в такую даль. Открылась дверь, и в клубах пара, в предбанник вышла Верка.
Распаренная, она встала напротив меня, выжимая волосы.
— Лёша, пожалуйста, случайно не ляпни Реброву, о чем мы с тобой здесь говорили, — виновато попросила она.
— Хорошо, — я пожал плечами. — За это тебе придется со мной переспать.
Похоже, она не уловила грань шутки. А может — уловила, да я это не понял.
— Хорошо, — кивнула она.
Выражение ее лица не изменилось. Оно так же несло печать глубокой усталости. Но не физической, а какой-то жизненной, духовной, эмоциональной. Усталости от жизни, что ли…
— Я пошутил, — спохватился я.
Не в моих правилах было спать с женщинами своих друзей. До добра это никогда не доведет. А потому — лучше исключить такой вариант поведения.
— Я тоже пошутила, — усмехнулась Верка, слегка скривив губы в улыбке.
Я улыбнулся — на её улыбку.
Она завернула себя в полотенце и влезла в тапочки. Её одежда была в другом помещении. Мы вышли из бани и через волейбольную площадку направились к жилому дому.
Пацаны и девчонки играли в мяч, встав в круг. Из бани мы вышли последними, и значительно позже. Боря встретил меня вопросительным взглядом, мол, что, драл ее там, что ли? Я отрицательно помотал головой. Он довольно кивнул. В глазах его никакая ревность не читалась. Или он умел скрывать свои чувства, или доверял мне, не знаю. Думаю, что первое было более реально…
— Лови! — кто-то кинул мне мяч, и я, не очень ловко, отбил его в сторону, делая несколько шагов в круг, туда, где было пореже с играющими. Включился тут же в игру.
Борис подскочил к Верке, и ухватил ее за висящий край полотенца, весело:
— Вставай в круг! Давай поиграем!
— Мне надо одеться, — Верка дернула плечом, стараясь вырваться из Бориного захвата.
Но Боря держал цепко. Верка демонстративно фыркнула:
— Ой, да ладно, я могу и так.
С этими словами она отпустила руку, державшую на груди полотенце, и это полотенце осталось в руках Бориса. Верка пошла дальше. Женственно, сексуально, весьма возбуждающе и просто — безумно красиво. Она шла, а на нее выперлись взглядами все, кто был в этот момент в пределах видимости. Кто-то из оперов получил пропущенным мячом в голову, даже не заметив этого удара.
— Верка! — крикнул Ребров. — Постыдилась бы!
— Ты сам меня раздел, — через плечо невозмутимо ответила Верка. — Сам и стыдись.
Это было очень по-женски. Так сказать могла в компании только Верка. Подруги, и те — рты пооткрывали в лютой зависти, что им не выпала такая эффектная возможность подать себя…
Молчание, длившееся несколько секунд, неожиданно было разбавлено звонкой оплеухой, раздавшейся со стороны пристройки, в которой жила обслуживающая территорию алкогольно-зависимая пара.
— Куда выперся, ублюдок! На меня бы так смотрел!
Подруга Витька продолжала хлестать своего милого по голове, а тот, неуклюже защищаясь руками, побежал куда-то за пристройку, на ходу продолжая оглядываться — цепляя глазами грациозно «плывущую» по тропинке нагую Верку. Подруга погналась за ним, схватив по пути какой-то прут, охаживая того по спине, прогоняя его прочь от зрелища, опускающего её личную привлекательность.
Это зрелище буквально выключило всех, кто это видел. Верка с улыбкой поднялась на крыльцо и скрылась за дверью, а все остальные уже даже не могли стоять — многие натурально, давясь от смеха, упали в траву. Я плакал до слез…