Манштейн не сомневался в справедливости применения «арийского параграфа» к вновь зачисляемым офицерам, но указывал Беку на вред придания этому постановлению обратной силы. Он поддерживал чистку среди судей, адвокатов, врачей, журналистов, деятелей искусства, так как в этой среде «все переполнено евреями» и «находится под еврейским влиянием». В армии же число евреев ничтожно, аргументировал он, поэтому и всякое «еврейское влияние» отсутствует. Дав присягу, солдат обязался пожертвовать жизнью за Германию, а значит, продемонстрировал «арийский» образ мыслей. «Солдата с юридической точки зрения надо оценивать иначе, чем любого другого, так как он обещал рейху и народу не только свою рабочую силу, но и жизнь, потому что он был готов не только работать, как все остальные, но и сражаться и умереть за Германию». Имея в виду штурмовиков, Манштейн напоминал Беку о том, что применение «арийского параграфа» задним числом есть стремление определенных элементов разрушить офицерский корпус, «чтобы самим занять его место». За этой уступкой военного руководства неизбежно последуют обвинения радикальных сил в «реакционности» армии, и так будет продолжаться до тех пор, пока штурмовики не вытеснят из рейхсвера кадровых офицеров. Наконец, в меморандуме указывалось на опасные симптомы разложения сплоченной офицерской касты.
Считая увольнение солдат и офицеров несовместимым с кодексом офицерской чести, Манштейн не возражал против расового принципа как такового, а рассматривал введение «арийского параграфа» с точки зрения групповой исключительности офицерского сословия: «Несомненно, мы все безоговорочно поддерживаем национал-социализм и расовые идеи… Вместе с тем мы не должны забывать о солдатской чести, которая до сих пор неразрывно связывала нас». Он предлагал решение, которое гарантировало бы офицерскому корпусу его привилегированное положение, но ни в коем случае не могло устроить нацистов, исповедовавших биологический расовый антисемитизм:
«Если офицерский корпус в результате обстоятельной проверки придет к заключению о том, что тот или иной офицер настолько доказал свой арийский образ мыслей и что, несмотря на отсутствие чисто немецкой крови, он все же может считаться полноценным немецким солдатом, то никто в Германском рейхе не должен больше отважиться нападать на этого офицера как на неарийца. Офицерскому корпусу должны быть предложены следующие вопросы о каждом офицере, попадающем под действие «арийского параграфа»:
1. Всегда ли этот офицер проявлял себя своим образом мыслей и поведением как полноценный немецкий солдат?
2. Уверен ли офицерский корпус, что этот офицер из-за наличия чужеродной крови не имеет черт характера, свойственных чуждой расе, которые могут повлиять на его арийский настрой?
3. Считает ли офицерский корпус этого офицера пригодным к дальнейшей службе?»
Если на все три вопроса давался единогласный утвердительный ответ, то министр рейхсвера мог заменить этому офицеру отсутствующие документы об «арийском» происхождении на документ о признании его «арийцем» офицерским корпусом. Аналогичные комиссии предлагалось организовать для участников войны, для унтер-офицеров и солдат. Меморандум Манштейна был единственным протестом из рядов офицерского корпуса. Профессиональная солидарность и кастовые идеи не выдержали проверки на прочность. Большинство офицеров оправдывали параграф, хотя и сожалели о судьбе своих друзей и товарищей. Это открыло дорогу для использования расового принципа отбора при создании вермахта.[54]
16 марта 1935 года в Германии была восстановлена всеобщая воинская повинность. Военная служба объявлялась почетной обязанностью каждого гражданина государства. По этому поводу Еврейский союз фронтовых солдат сделал специальное заявление, в котором объявил «неотчуждаемым правом немецких евреев» отбывать всеобщую воинскую повинность с оружием в руках. Разумеется, Гитлер и не помышлял об этом. 21 мая он подписал закон об обороне, в котором расовым вопросам организации вооруженных сил посвящался специальный параграф: «арийское происхождение» становилось условием для отбывания действительной воинской службы, исключения допускались только с разрешения министра внутренних дел и военного министра. Немцам «с примесью неарийской крови» было запрещено занимать в вермахте командные должности, вступление военнослужащих в брак с «неарийками» влекло за собой лишение воинского звания. Призыв «неарийцев» в армию допускался только в случае войны. В официальных комментариях к закону «неарийцы» делились на две группы. В первую входили евреи, негры и «их помеси», а во вторую — все остальные ненемцы. К первой группе «арийский параграф» должен был применяться наиболее строго.[55]