Значит, капитал устремляется только туда, где есть изобретение. А его дает только третья сила. Она поставляет любое изобретение — творчество формы.
И потому марксистское обоснование обыденного неграмотного мнения об источнике любого богатства как эксплуатации других людей, возведение предвзятого заблуждения «собственность — есть кража» в ранг политэкономической теории — этот тезис сомнителен в своей первооснове. Источник ценности — только творческий труд. Присоединение к труду чего-то такого, что не содержится в материале. А если его не возникает?
«Несомненно, сейчас, в данный момент, если бы прекратилось творчество, экономическая жизнь не замерла бы, — рассуждает он, — продолжалось бы рутинно по прежним рамкам накопление капитала и использование труда; но это происходит только за счет прежде накопленного и переведенного в формы реальной жизни творчества. Экономическая жизнь не раз давала нам примеры подобного рода»7.
Конечно, трудно представить себе момент, когда могла бы прекратиться творческая жизнь. Но такие моменты отнюдь не невероятны. Когда варвары завоевывали цивилизованные страны или прорывалось наружу «внутреннее варварство», наступали эпохи упадка.
Всего лишь год оставался до наступления той эпохи, в которой «труд победит капитал».
В Шишаках снова отдыхали и работали, не зная, что собрались в последний раз. Корнилов, Гревс и оба Вернадских писали. Георгий работал над магистерской диссертацией, которую посвятил масонам круга Новикова[9]. В Шишаки будто все сбежали от столичной гнетущей атмосферы, от надвигавшегося неумолимо краха. Он приближался, как кошмарный сон, от которого никак не можешь пробудиться.
И тут Вернадский погрузился в неотвязно звучащую главную тему. «С лета 1916 г. я начал систематически знакомиться с биологической литературой на химической и химико-геологической основе и вырабатывал основные принципы биогеохимии», — писал он в одном из писем в старости8. Так в августе 1916 года началась новая наука о живом веществе, названная немного позже триединым термином «биогеохимия». И началась, в сущности, не только новая наука, но новый взгляд на окружающую природу и на природу человека. Иначе говоря, новое мировоззрение.
Слово «жизнь» нельзя употреблять в точной описательной науке. Каждый вложит в него свой оттенок смысла, и содержание его расплывется. Его заменило живое вещество. Понятие, которое употребляли старые натуралисты, теперь приобрело характер не только нового термина, имеющего твердо определенный объем и содержание, но и нового знания, откровения в некотором смысле. Вещество, строение и состав которого можно изучать так же точно, как и состав, и строение окружающей инертной, косной, неподвижной материи. Отличие в том, что если косное вещество движется под влиянием внешних сил, то живое вещество несет в себе самом причину движения. Организм растет, питается, размножается и тем самым прогоняет через свои тельца и тела гигантские массы и объемы материи.
Новые мысли, когда он им отдался, целиком захватили, а времени оставалось так мало, что не спешить нельзя. Ведь, кроме всего прочего, он историк науки и знал множество примеров преждевременных открытий, когда, казалось бы, случайные, необработанные, оброненные мысли и наблюдения становились причиной рождения новых направлений в науке. Ничто не пропадает в ней и, как бутылочная почта, все же достигает берегов. Долго считалось, что рукописи Леонардо да Винчи оставались неизвестными и открылись лишь тогда, когда стали бесполезны. Однако потом выяснилось, что некоторые научные положения тогда же проникли в науку, и только много позже их связь с рукописями Леонардо обнаружилась.
Стоило посылать бутылочную почту потомкам. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», — сказал его любимый Тютчев. И на необитаемом острове надо творить.
Гнетущая атмосфера разрядилась в ноябре 1916 года. Детонатором стала речь Милюкова в Думе со знаменитым рефреном: «Что это — глупость или измена?» Придворная клика добилась ее запрещения в печати и тем придала еще больше веса. Все, о чем шептались между собой, снова, как в ноябре 1904 года, прорвалось наружу. О положении в стране заговорили открыто. Одной гласности оказалось достаточно, чтобы режим пал и ни одного голоса в его защиту не раздалось. Ни один полк солдат, ни один увешанный орденами генерал не вышел на защиту трона. И даже великий князь Кирилл, надев красный бант, привел свой полк к Думе в распоряжение ее Временного комитета.
9
Тема диссертации Георгия Вернадского (труд был издан) породила легенду о причастности его отца к масонам. Владимир Иванович не считал масонов «мировой закулисой», но и не принадлежал к ним.