Что же удалось им сделать за несколько месяцев? Открыт уже упомянутый университет в Перми (где начал преподавать в сентябре защитивший магистерскую диссертацию Георгий Вернадский), университет в Ростове-на-Дону, Политехнический институт в Тифлисе. Началась проработка проектов новых академий наук, прежде всего на Украине, в Закавказье и Сибири. В августе подготовлена записка «Об учреждении университетов нового типа и о предоставлении университетам права открывать факультеты и отделения по прикладным наукам». Намечена программа создания учебных заведений нового типа в Иркутске, Ташкенте, Воронеже, Перми, Казани и Одессе.
Съезд по демократической реформе системы образования утвержден на ноябрь.
Странно, что так много из задуманного осуществилось потом в советское время, но, конечно, с совершенно новым содержанием обучения, под идеологическим диктатом государства, против чего только что предостерегал Вернадский.
Но события покатились даже быстрее, чем предполагали обосновавшиеся в своем министерстве «культурники». Разразился Корниловский мятеж, в сущности спровоцированный Керенским. По утверждению Милюкова, уже в конце августа Керенский сдал страну большевикам, больше всего выигравшим от подавления мятежа и быстро прибиравшим к рукам власть.
Ольденбург в разгар кризиса ушел в отставку, то же собирался сделать Вернадский. Сохранился черновик его прошения об отставке на бланке Министерства просвещения, помеченный 4 сентября. Однако его отставку не приняли, и министерство, не имевшее большого политического веса, отдали кадетской партии. Вновь назначенный Керенским министром профессор-биохимик Женского медицинского института Сергей Сергеевич Салазкин просил Вернадского остаться.
Судьба снова ставила его, как в 1904–1905 годах, в самый центр событий, ибо на этом посту, внезапно приобретшем политическое значение, он встретил известный исторический поворот.
Понимая всю важность момента, начинает вести записи в отдельном блокноте. Ныне опубликованные записи с 9 октября по 19 ноября 1917 года как нельзя лучше свидетельствуют о происходившем. И было бы правильнее предоставить здесь слово самому Вернадскому, разумеется, с неизбежными сокращениями (многоточия опущены, комментарии в скобках):
«10 октября. Вчера не был в ЦК (здесь и далее — Центральный комитет к.-д. партии. — Г. А.). По словам Сергея Федоровича, очень тяжелое впечатление — развал правительства в такой момент. Приходится держаться Керенского faute de mieux (за неимением лучшего. — Г. А.).
Заседание в Музее в связи с эвакуацией (немецкие войска на подступах к Петрограду. — Г. А.). Сейчас начинается в этом смысле волнение. В сущности, больше боятся большевиков, чем немцев4.
12 октября. Всегда боялся, что социализм даст дисциплину казармы. А кругом? Разве только внутри — но и внутри у них рознь и грызня.
Совещание Товарищей Министра. Обсуждение прав польских и (иных) школ с польским языком. В общем, у всех нас взгляд один: равноправие с русскими5.
16 октября. Салазкин: тяжелое впечатление от заседания Совета министров. Выступление большевиков; столкновение с Украиной (Центральная рада в Киеве провозгласила независимость Украины. — Г. А.); разруха; надвигающийся голод. Мне кажется, все-таки в правительстве нет смелости6.
18 октября. Мне кажется, правительство не учитывает необходимости ярких выступлений. Они создают силу. Бессилие воли у социалистов? (Большинство министров во Временном — социалисты. — Г. А.) Другое племя, чем народовольцы. Пытался в этом смысле настроить Сергея Сергеевича. Несмотря на его энергию, этого элемента у него недостаточно7.
20 октября. В большевизме есть идейная сторона, но она так чужда сознательно действующим силам, что, в конце концов, чувствуется ими как дикая разрушительная сила.
Приехал Георгий. Много интересного о Перми. Университет растет, хотя условия и нехорошие. Несомненное будущее.
Может явиться сильная группа организованных войск с фронта, наводящая порядок при сочувствии населения? Кроме некоторых групп фанатизированных рабочих, остальная подавляющая масса солдат труслива и действует при недоверии к вожакам?8