Выбрать главу

Итак, кто же возлежал на шкурах перед камином в доме Ольденбургов в Климовском переулке зимними вечерами, например, в январе 1883 года, при самом начале их братства?

Прежде всего, сами братья Ольденбурги, старший — Федор и младший — Сергей.

Фамилия свидетельствовала о европейском происхождении семьи, отсылала к рыцарскому Средневековью. И действительно, есть такая местность в Германии, бывшее герцогство Ольденбургское. Хотя предок их пришел во времена Петра на русскую службу, как свидетельствует Корнилов, из Мекленбурга. Отец дослужился до генерала. Один необычный поступок его говорит о самостоятельных и оригинальных убеждениях. Когда мальчики немного подросли, он вышел в отставку и вывез их для учебы в Германию. При этом и сам поступил в Гейдельбергский университет, изучал физику, химию, математику. Много занимался с детьми, нанял им лучших гувернеров. Считал, что человек должен сам себя обслуживать, и приучал сыновей к ручному труду. Всю мебель в детской мальчики изготовили своими руками.

К сожалению, отец их рано умер.

Юноши выросли стройные, худощавые. Федор носил очки. Оба добросердечные и вежливые. Особенной мягкостью отличался старший — Федор, будучи к тому же глубоко религиозным. Учился он на историческом отделении.

Сергей рано нашел свою дорогу. В неопубликованной автобиографии3 он пишет, как это произошло. В шестом классе гимназии попала ему в руки книга о путешествии в Индию. В ней рассказывалось о таинственной и древней истории страны. Говорилось, что прошлое ее слабо изучено, потому что древние рукописи скрыты в малодоступных монастырях Тибета. Тайна этих манускриптов навсегда овладела сердцем мальчика. Он стал мечтать о том, как изучит санскрит, отправится в Тибет, проникнет в старинные монастыри, отыщет хранилища древних рукописей.

По окончании гимназии Сергей не раздумывал, куда идти. Конечно, на востоковедческий факультет, на санскритско-персидское его отделение. И уже на втором курсе университета посылал статьи об индусских текстах в журнал Парижской академии наук.

Старше других Дмитрий Шаховской. Единственный из всех аристократ по происхождению, князь, Рюрикович. Легкий, быстрый, энергичный. «Он весь вдохновенно, но сдержанно, гармонично горел могучим порывом к благу и истине», — вспоминал о нем Иван Гревс4. Короче, тот тип увлеченного идеалиста, каким всегда представлялся русский либерал. Может быть, с него этот образ и списывали многие писатели, начиная с Льва Толстого, который его знал. Ничего внешне аристократического в нем не было. Одевался просто. Носил бороду. Друзья звали его Митя.

Единственный раз в жизни ему пришлось побриться и надеть фрак, когда был вынужден присутствовать в Зимнем дворце на свадьбе своей сестры — фрейлины. Любопытно отметить, что в момент свадьбы Шаховской — студент Московского университета — сидел в карцере за участие в студенческой сходке. Ректор получил от Министерства двора просьбу отпустить вольнодумца на свадьбу, и Шаховской обрел свободу.

Через год Дмитрий перевелся в Петербургский университет. Профессор Ягич прочил ему большое будущее в славянской филологии.

Сам мемуарист, Александр Корнилов, или по-дружески Адя, выходец из большой и разветвленной семьи Корниловых, давшей России немало выдающихся людей, в том числе севастопольского адмирала, героя Крымской войны. Невысокий стройный юноша учился на историческом факультете.

Уместно здесь сказать о внешности Вернадского, сложившейся к студенческим годам. Рост его 174 сантиметра. На фотографиях кажется немного крупнее, напоминая хрестоматийный тип Пьера Безухова, потому что был склонен к полноте в молодости и зрелости и носил очки. Розовощекий, упитанный, с голубыми внимательными глазами. Усов и бороды не брил, густые русые волосы волнами ниспадали на высокий и широкий лоб.

К зрелости и старости стал красивее, чем в молодости. Как часто бывает с людьми, живущими интенсивной духовной жизнью, он как бы сам себя делал изнутри. Полнота исчезла, и к советскому времени он сделался стройнее. Голос негромкий и негустой, скорее высокий. Нрав ровный. Приветлив и улыбчив. Из всех друзей, пожалуй, наиболее здравомыслящий, но далеко не приземленный. Он обладал научным здравым смыслом. Правда, по свидетельству Ивана Гревса, говорил неровно, путаясь и не доканчивая фразы, мысли мешали, зато эти мысли были, всеми ощущалась глубина его познаний и широта умственных интересов. Упрямец, сбить его было невозможно.