— Долгие лета нашей доброй императрице!
Тем временем слепой Сим, потеряв дочь и лишившись покоя, день за днем проводил в слезах и вздохах. Миновала весна, наступило лето. Кругом все утопало в зелени; щебетали птицы, словно насмехаясь над Хаккю; потемнели горы; нежным стало журчание рек. Мужчины и женщины, старики и дети селения Персиковый цвет и окрестных сел часто навещали Хаккю, справляясь о его здоровье, беседовали с ним. Приходили к нему и молодые девушки, игравшие когда-то с его дочерью. Они оказывали ему знаки внимания, но так и не могли развеять его печаль — ему казалось, будто это дочь приходит к нему, садится рядом, разговаривает с ним. Ни на минуту не мог он забыть ее добрых дел, ее почтительных речей. Утрата дочери сделала его глухим к людскому сочувствию. Есть ли еще человек со столь печальной судьбой?
Сим Хаккю коротал дни свои в горестях и печалях — ведь Небо предначертало нам любить родную кровь. Между тем и Сим Чхон, хотя и стала знатной, постоянно горевала о своем слепом отце. Вот она сидит одиноко и тоскует:
— Жив ли мой бедный отец? Или он умер? Может, смилостивился Будда, вернул ему зрение? Может, бродит он, как прежде, по деревне, прося подаяния?
В это время на женскую половину дворца пожаловал император. Взглянув на императрицу и увидев, что из глаз ее льются слезы, а на яшмовом лице — печаль, Сын Неба вопрошает:
— Почему лик ваш так печален?
Императрица опустилась на колени и почтительно отвечает:
— Я выросла не в императорском дворце. Я — дочь Сима Хаккю из селения Персиковый цвет, что в уезде Хуанчжоу. Мой отец слепой, и его заветное желание было прозреть. Ему сказали, что если он пожертвует Будде из монастыря «Пригрезившееся облако» триста соков риса, то Будда вернет зрение. Но мой отец беден, и ему неоткуда было взять столько зерна. И вот я продала себя за триста соков риса купцам-мореходам из Южной столицы и была брошена в море Имдансу. По милости морских владык я не погибла, снова приняла человеческий облик, стала знатной. Слепые — самые несчастные из несчастных, с ними нужно быть особенно заботливыми. Если бы вы позволили устроить в столице пиршество для всех слепых, я могла бы найти своего родного отца! Кроме того, слава о вашей доброте разнеслась бы по всей стране...
Император одобрил ее мысль:
— Право же, вы, государыня, самая преданная и любящая дочь среди женщин!
Тотчас Сын Неба призвал своих приближенных и повелел в последний день луны устроить в столице пир для всех слепых государства. Об этом вскоре было объявлено по всем провинциям и округам, на каждой улице и в каждом переулке. Всех слепых, без различия возраста, посылали в столицу. Тех, кто был болен, лечили и направляли туда же. Всеми способами пытались проникнуть на этот пир и разные жулики, но их ловили, наказывали палками и изгоняли из столицы, куда день за днем стекались молодые и старые слепцы. Но где же Сим Хаккю? Почему он один ничего не знает?
А Хаккю в это время, разуверившись в милосердии Будды из храма «Пригрезившееся облако», потеряв дочь и лишившись трехсот соков риса, по-прежнему ничего не видел, по-прежнему оставался «слепым Симом». Он не только не вернул себе зрение, но и бедствовал с каждым днем все больше и больше.
Жители Персикового цвета, помня о просьбе купцов и чтя память госпожи Квак, вначале не забывали о Сим Чхон и старались всей душой помочь слепому старику. Жизнь его понемногу улучшалась: он получил от корабельщиков обещанное зерно, стал пользоваться процентами с него, и это избавило его от нужды. Однако ненадолго. Жила в ту пору в селении Персиковый цвет одна женщина по прозвищу мамаша Пэндок, злая и жадная. Прознав, что в дом слепого Сима пришел достаток, она навязалась ему в жены и поселилась с ним под одной крышей. По натуре своей это была женщина подлая — она сделала Хаккю еще более несчастным. Она продавала рис и покупала себе сласти, продавала рис и покупала себе мясо. Она продавала зерно, а на вырученные деньги пила в харчевне вино. Дома она ничего не готовила, а все продукты отдавала на сторону. С пустой трубкой ходила по селу и просила табаку у первого встречного. Она ругалась с соседями и дралась со знакомыми. Днем она спала в беседке, а когда напивалась, то среди ночи принималась орать во все горло или заигрывать с мужчинами. Триста шестьдесят дней в году она ела, не закрывая рта, и высосала все состояние Хаккю, как высасывают хурму. Но слепой Сим несколько лет жил в одиночестве и не имел подруги, поэтому он, желая доброго согласия в семье, день и ночь, не щадя сил, словно исполняя за деньги тяжелую работу, старался сохранить остатки благосостояния. А мамаша Пэндок задумала тем временем промотать оставшееся состояние Хаккю и, приготовив на два-три дня еды, сбежать из дому. И день за днем пожирала она добро бедного Сима, как ворона пожирает спелый арбуз.
Однажды Хаккю позвал свою сожительницу и сказал ей:
— Послушай, у нас ведь было немалое состояние. А люди говорят: «Как плохо они живут!» Так недолго снова пойти с сумой по дворам. В нашем селе мне уже стыдно побираться, тяжело слушать упреки соседей. Что, если нам переселиться в другое место?
— Вы глава семьи. Делайте, как считаете нужным.
— Хорошо сказано! Ты задолжала кому-нибудь в селе?
— Немного.
— Сколько же?
— В ту харчевню, что за деревней, сорок лянов за водку.
— Здорово же ты пила! — заметил неодобрительно Хаккю. — А еще?
— Еще за конфеты племяннику Пультона, который живет на той стороне, — тридцать лянов.
— Здорово же ты ела! Ну, а еще?
— Еще за табак в Аньцуне — пятьдесят лянов.
— Ну и покурила же ты!
— Торговцу маслом двадцать лянов.
— Куда тебе столько масла?
— Волосы смазывала!
Хаккю даже задохнулся от возмущения:
— Честное слово, это никуда не годится!
— А что, разве это много?
Так они разговаривали, и все время, пока Хаккю говорил о своем имуществе, душа его болела и скорбела за дочь. В одиночестве вышел он из дому и побрел тем путем, каким ушла когда-то Сим Чхон. Усевшись на берегу реки, он заплакал, призывая дочь:
— Дочь моя, Сим Чхон! Почему ты не возвращаешься? Если ты погибла в глубоком море Имдансу, попала на небо и встретила там свою мать, то возьми и меня к себе!
В это время к нему подошел канцелярский служка, прослышавший, что слепой Сим горюет на берегу.
— Слепой Сим! Вас требует к себе господин уездный правитель. Пойдемте быстрее!
Услышав это, Хаккю испугался:
— За мной нет никакой вины.
— Говорят, император призывает всех слепых, дает им должность и жалует дом с землей. Так что скорее идите в управу.
Служка привел Хаккю в уездную управу, и там Хаккю сказали:
— В столице устраивают пир для всех слепых. Живо отправляйся в столицу!
Хаккю отвечает:
— Как же я пойду в столицу за тысячи ли: у меня нет ни одежды, ни денег на расходы!
Все в управе знали, как живет слепой Сим, поэтому ему выдали деньги и одежду и велели скорее отправляться в путь. Хаккю — делать нечего — вернулся домой и кликнул сожительницу. А мамаша Пэндок в этот миг радовалась втайне, думая, что слепой Сим непременно утопится в реке с досады на ее мотовство и все оставшееся имущество достанется ей. Но когда Хаккю вошел в дом и позвал ее, она тотчас откликнулась:
— Да-да!
— Послушай, жена! Сегодня я был в управе, и мне сказали, что в столице устраивается пир для всех слепых и что мне тоже нужно идти. Так вот, я пойду, а ты следи за домом и дожидайся моего возвращения.
— Как же это? Вы — глава семьи — пойдете, а я останусь? Ведь говорится же: «Жена должна всюду следовать за мужем!» Нет уж, я пойду вместе с вами!
— Слова твои весьма похвальны! Может, действительно нам отправиться вместе? Знаешь, я поместил у купца Кима из села, что на той стороне, триста лянов денег. Возьмем с собой из них пятьдесят лянов!