— Я отправляюсь на гору Мантаншань за снадобьем для стрел, а вы будьте начеку и охраняйте подходы к острову.
Путь на Мантаншань лежал через уезд Лочуань. Слыл в этих местах богачом человек по прозванию Болун — «Белый дракон». Единственная дочь его была хороша на диво, умна и начитана и меч умела держать в руках. Отец и мать души не чаяли в своей красавице дочери и прочили ей в мужья не иначе как богатыря.
Но вот однажды разыгралась буря, мрак окутал небо и землю, и красавица исчезла. Горько убивались родители, ходили по улицам и обещали щедро наградить того, кто ее найдет, и отдать в жены, кто бы он ни был.
Как раз в это время и проезжал здесь Кильдон. Услышал обо всем, посетовал и отправился дальше, на Мантаншань, за снадобьем для стрел. Стемнело, и он не знал, куда идти. Вдруг слышит: где-то раздаются голоса, а там, дальше, и свет мерцает. Поспешил Кильдон на огонь. И что же? Перед ним целый рой неведомых существ: так и кишат, о чем-то споря меж собой. Вгляделся Кильдон — да это люди только обликом, а на самом деле — звери. Ульдонами называются эти существа. Смерти не ведают, а на старости лишь претерпевают бесконечные превращения.
«Много я странствовал по свету, но таких чудовищ встречаю впервые. Надо бы их сразу истребить всех до одного», — подумал Кильдон и послал из засады стрелу. Подбила она одну из тварей, раздался громкий вопль, а остальные ульдоны бросились бежать.
Хотел настичь их Кильдон, да раздумал: ночь темна, а горы коварны. Пожалуй, никого не поймаешь!
Он скоротал ночь под деревом, а утром, припрятав лук и стрелы, стал бродить вокруг в поисках лекарственных трав.
И вдруг замелькали пред ним один за другим ульдоны. Они заметили юношу.
— Зачем пожаловал в заповедные места?
Отвечает им Кильдон:
— Я родом из Кореи, знаю искусство врачевания, умею исцелять болезни. Прослышал, что растут здесь чудодейственные травы, потому и пришел. Да вот встретился с вами, чем бесконечно счастлив.
Обрадовались оборотни-ульдоны, оглядели его со всех сторон и говорят:
— А мы давно живем на горе Мантаншань. Повелителя нашего вчера, в день свадьбы, поразило небо, и он сейчас при смерти. Если исцелишь его чудодейственными травами, мы тебя отблагодарим сторицей. А теперь просим следовать за нами.
«Так вот кого я вчера подстрелил!» — смекнул Кильдон.
Пришли на место. Из-под ворот дворца струилась кровь. Кильдона попросили подождать, потом ввели в роскошные чертоги. Глядит — распростертый на ложе, стонет злой дух. При виде гостя чудовище чуть пошевелилось.
— Вчера, в день свадьбы, поражен я небесною стрелою, умираю... Спаси меня! Не пожалеешь своих знаний — щедро одарю тебя.
Кильдон солгал, что рана не опасна.
— Сперва, — сказал он, — следует прибегнуть к травам, употребляемым для лечения наружных ран, а потом взяться за травы, изгоняющие немочь. Сделаем так, и все пройдет.
Чудище взыграло от радости. Кильдон всегда носил при себе всевозможные пилюли. Пока чудище радовалось, извлек из карманов очень сильный яд, разбавил его теплой водой и дал выпить больному. Вскоре повелитель ульдонов дико завопил, начал колотить себя по брюху, вращать белками и, дважды подпрыгнув, издох.
Тут остальные чудища с мечами набросились на Кильдона.
— Смерть злодею! Отомстим за государя!
Но взмывший в небо Кильдон кликнул духа ветров. Поднялся бешеный ураган, а сам Кильдон осыпал врагов сверху дождем стрел. Как ни искусны были в колдовстве ульдоны, не сравниться им было с чародеем Кильдоном. В короткой схватке все они были перебиты.
Входит Кильдон в жилище чудищ и видит возле каменных ворот двух девушек. Думая, что они тоже ульдоны, хотел убить обеих, но те слезно взмолились:
— Мы ведь люди! Чудища схватили нас и собирались погубить. Но Небо сжалилось над нами: пришел герой, уничтожил их и спас нас от смерти. А теперь помогите вернуться нам на родину!
Жалкий вид был у пленниц. Но, хорошенько приглядевшись, убедился Кильдон, что красота их способна низвергать царства.
Спросил герой у девушек, откуда и кто они. Одна оказалась дочерью «Белого дракона», другая — дочерью Чжао Те.
Тут же собрались все трое и отправились в уезд Лочуань. Разыскав «Белого дракона» и рассказав, что приключилось с ними, Кильдон представил ему дочь. Родители, увидев свое дитя, которое они считали навек потерянным, радостно кинулись к девушке и залились слезами. И Чжао Те тоже, вновь увидев свою дочь, которую уже было похоронил, был безмерно счастлив.
И вот счастливые отцы держат между собой совет.
Потом созывают на пир всю ближнюю и дальнюю родню и выдают за Кильдона обеих девушек. Первой женой стала дочь «Белого дракона», второй — дочь Чжао Те.
В ту пору Кильдону было уже за двадцать, а он все еще не изведал счастья селезня и утки[298]. И тут вдруг две жены сразу! И зажил он счастливо.
Дни текли за днями, но пришла пора подумать и о доме. Забрал Кильдон обеих жен, родню, богатства и отбыл на остров Чедо. Всех осчастливил. Для жен воздвигли палаты, и все зажили на славу.
Как-то раз, в полнолуние седьмого месяца, стало вдруг Кильдону грустно. Поднял он глаза к звездам и залился слезами. Встревожилась его первая жена, спрашивает, почему печален супруг. И Кильдон ответил:
— Я самый недостойный из всех сыновей на свете. Сам я не из здешних мест. Родился в стране Чосон, в семье Главы палаты чинов Хона. Мать моя была служанкой. Отверженный среди людей, я долго страдал и наконец, расставшись с родителями, нашел пристанище здесь. Гадая сейчас по звездам о родителях, я узнал, что отец опасно болен и находится при смерти. А я далеко от родного дома и не смогу уже застать его в живых.
Опечалилась его супруга.
На другой день Кильдон, отправившись в горы и поднявшись на Лунную вершину, выбрал счастливое место погребения. Сразу же закипела работа, и были воздвигнуты усыпальницы и надгробие, не уступающие по великолепию государевым.
Затем созвал Кильдон своих людей, велел им снарядить большой корабль, плыть к берегам реки Хангам и там ждать. Сам же, выбрив голову и облачившись в монашеское одеяние, на малом корабле тоже отправился в страну Чосон.
Тем временем старый Хон, в отсутствие Кильдона безмятежно проживший до восьмидесяти лет, занемог, да так, что и не поправился. Перед смертью он позвал супругу и старшего сына:
— Дожил я до восьмидесяти лет и умираю спокойно. Одно лишь тревожит меня: нет вестей от Кильдона, жив он или нет — не знаю. Это не дает мне мирно закрыть глаза. Но если жив, он непременно вернется. А вы его не попрекайте низким рождением. С матерью его прошу быть ласковыми.
С этими словами старый Хон скончался. Все в доме безутешно горевали. Справили пышные поминки, но никак не могли найти достойного места для могилы, и поэтому все пребывали в страшном волнении...
В это время слуги доложили, что у ворот стоит монах, прося разрешения взглянуть на усопшего и выразить соболезнование семье покойного. Странно это все показалось, но ему разрешили. Монах же вошел и зарыдал. Опять все дивились:
— Господин, кажется, никогда не водил дружбу с монахами. С чего это монах так убивается?
А монах, обращаясь к Инхёну, спросил:
— Неужели ты меня не узнаешь?
Тот вгляделся. Да это же Кильдон! Бросился он к брату и залился слезами.
— Бессердечный, где ты пропадал? Отец перед смертью вспомнил о тебе, говорил, что не может умереть спокойно, не повидавшись с тобой. Как это горько! — И он, взяв Кильдона за руку, повел его к матери и госпоже Лю.
Мать и сын бросились друг к другу и заплакали. Посмотрела внимательно мать на Кильдона и удивилась:
— Никак, ты монахом стал?
И Кильдон ответил:
— Не находя себе места от горя, я сначала стал разбойником. Опасаясь навлечь беду на отца и брата, покинул родину. Потом принял постриг, увлекся геомантией. А узнав, что отец при смерти, приехал домой. Молю, не убивайтесь так, матушка!
298