Выбрать главу

Только теперь Хоннён узнала, что сестра ее безвинно погибла. Поняв это, она лишилась чувств.

Едва придя в себя, Хоннён запричитала:

— Дорогая моя сестричка! Это жестокая мачеха наградила тебя на шестнадцатой весне позорным именем, и ты, бросившись в зеленые волны, сделалась вечно блуждающей душой. Где ты, бедная моя сестра? Зачем покинула несчастную Хоннён? Если б я даже вошла в Царство теней, я не перестала бы тосковать по тебе, не перестала бы смывать кровавые слезы, сердце мое не успокоилось бы. Кому еще довелось испытать такое тяжкое горе? О всевидящее ясное Небо! Смилуйся! Трех лет от роду я лишилась матушки, и сестра заменила мне ее. Разве так тяжки грехи мои, что она оставила меня в горе одну? Я не хочу, чтобы меня опозорили, как ее. Лучше умереть, пусть наши души вместе бродят по земле...

Горю и тоске Хоннён не было конца...

Ей очень хотелось побывать у озера, но девушке не полагалось выходить одной за ворота. Забыв о сне и пище, она мучительно раздумывала над тем, как ей быть.

Однажды ранним утром в сад залетела птичка и стала порхать над распустившимися цветами. Хоннён подумала: «В тот день, когда сестра навсегда покидала дом, эта маленькая пичужка тоже летала по саду. Может, она укажет мне дорогу к озеру?..» Эта мысль неотступно преследовала ее, но птичка улетела, и Хоннён впала в отчаяние.

Настал новый день, и к Хоннён вернулась надежда: а вдруг прилетит птичка? Но та не прилетала. Загрустила Хоннён, заплакала, а когда зашло солнце, подошла к окну и задумалась: «Птичка не прилетела, но я все-таки пойду туда, где погибла Чанхва! Батюшке говорить нельзя — не позволит. А что, если оставить письмо?!»

Она достала бумагу, обмакнула кисть в тушь и стала писать:

«Печаль терзает мне сердце. Я рано потеряла мать и проводила дни с сестрой. Злые люди оклеветали и погубили сестру. Тоска и грусть гложут мне сердце. Я, ваша дочь Хоннён, провела у ваших колен более десяти лет, а сегодня покидаю родимый кров и отправляюсь на поиски бедной Чанхва. Я больше не увижу лица батюшки, не услышу его голоса. При одной только мысли об этом слезы застилают мой взор, душа трепещет. Прошу вас, не печальтесь обо мне, будьте счастливы!»

Уже пробили пятую стражу. Светила луна, дул ветерок.

Вдруг прилетает та самая птичка, садится на дерево и что-то щебечет.

— Не можешь ли ты, птичка, указать мне дорогу к сестре? — спросила Хоннён.

Птичка пропищала в ответ что-то очень похожее на «ын»[320].

— Если ты прилетела за мной, — продолжала Хоннён, — я охотно последую за тобой!

Птичка склонила голову и снова пропищала «ын» в знак согласия.

— Подожди меня, я только соберусь!

Она наклеила на стену свое прощальное письмо и, выходя из комнаты, заплакала:

— Сейчас я покидаю дом, а доведется ли мне увидать его снова?

И она последовала за птичкой. Вскоре вдали заалел восток. Вокруг дыбились зеленые горы, поросшие высокими соснами. Лебеди тянули унылую песню, навевая тоску и страх.

Птичка привела Хоннён на берег озера. Огляделась Хоннён. И вдруг из косматых облаков, переливающихся всеми цветами радуги, над озером зазвучал печальный голос, обращенный к Хоннён:

— Зачем ты, потеряв все надежды, хочешь оставить здесь свою драгоценную жизнь? Ведь жизнь дается один раз, и не стоит губить ее понапрасну! Не думай больше о смерти, вернись под родительский кров, утешь родительское сердце! Будет у тебя достойный муж, будут дети, и это принесет успокоение душе покойной матушки!

Узнав голос сестры, Хоннён воскликнула:

— Сестра моя! За какую провинность ты оставила меня и теперь одна скитаешься в этих краях? Я не могу жить без тебя! Я хочу быть с тобой!

С неба доносился печальный голос... Оправившись от потрясения, собрав все силы, Хоннён опустилась на колени и вознесла мольбу небесам:

— Небо! Сними с моей сестры этот неслыханный в веках позор! Всемогущее Небо! Внемли моей страстной мольбе!

Забилась, зарыдала Хоннён. Упоенная печальным голосом, призывавшим ее с небес, она подобрала подол юбки и — о горе! — бросилась в озеро. Затмился солнечный свет...

С тех пор в густом тумане, застилающем озеро, день и ночь, не переставая, звучит печальный голос, возвещающий о жизнях, безвинно загубленных злой мачехой.

Небо услышало мольбу Хоннён. Но всякий раз, когда в Чхольсан приезжал новый правитель уезда и отправлялся в управу, чтобы разобраться в обстоятельствах таинственного дела, ему являлись души обеих сестер, и правитель от страха испускал дух, а уезд вновь оставался без правителя. Чхольсан стали называть «пхеып», что значит «город, пользующийся дурной славой».

И в самом деле — один за другими следовали неурожайные годы, голод уносил множество жизней, жители покидали Чхольсан, и вскоре город совсем опустел. О невзгодах, обрушившихся на Чхольсан, сообщалось в донесениях на высочайшее имя, и король был весьма озабочен происходящим.

Но вот однажды некто Чон Донхо, человек честный и обходительный, сам вызвался поехать правителем уезда в Чхольсан. Король пожелал увидеть смельчака и лично вручить ему указ о назначении.

— Дошло до нас, что в Чхольсане происходит что-то совершенно непонятное, за ним установилась дурная слава. Мы очень озабочены этим и рады, что ты сам вызвался поехать туда. Действуй осмотрительно и постарайся успокоить народ.

Новый правитель уезда почтительно поклонился королю и в тот же день отбыл к месту назначения. По приезде он тотчас вызвал сельского старосту.

— Я слышал, что в твоей округе правители умирают на другой день после вступления в должность. Так ли это?

— Осмелюсь доложить, господин мой, за последние пять-шесть лет каждый новый правитель в первую же ночь по приезде в Чхольсан видел какой-то страшный сон, и к утру мы находили его мертвым. Не могу сказать вам, в чем тут дело.

Выслушав, правитель уезда приказал:

— Ночью никому не гасить огня, не спать, тщательно следить за всем, что происходит.

Староста поклонился и вышел. А правитель отправился на свою казенную квартиру, зажег свечи и раскрыл «Книгу перемен». Настала полночь. Неожиданно поднялся сильный ветер, и тотчас в комнату вошла красавица в зеленой кофте и красной юбке и опустилась на колени перед наместником.

— Кто ты, девушка? — едва придя в себя, спросил он. — Что привело тебя ко мне среди ночи?

Красавица склонила голову, поднялась, а потом снова опустилась на колени.

— Я — Хоннён, дочь правителя волости Пэ Муёна. Когда мне было три года, а сестре моей, Чанхва, семь лет, умерла наша любимая матушка, и мы остались с отцом. Вскоре батюшка женился на жестокой и завистливой женщине. Она ему родила одного за другим трех сыновей. Отец поверил клевете злой мачехи и ожесточился против моей сестры Чанхва. Чанхва всеми силами старалась угодить госпоже Хо, даже звала ее матерью, но та обращалась с ней день ото дня хуже. Издавна благодаря богатству покойной матушки мы жили в достатке: было у нас много земли и много слуг — ни в чем не знали мы нужды. Опасаясь, что после замужества все богатства перейдут к нам с сестрой, мачеха задумала погубить нас, чтобы имущество досталось ее отпрыскам. Она опорочила сестру в глазах отца и приказала своему сыну Чансве утопить ее в озере. Узнала я все это, и стало мне страшно: а вдруг и меня ждет такая же участь? И я решила утопиться в том же озере, где погибла моя сестра. Я не жалею о содеянном, одно лишь не дает мне покоя: ведь на сестре моей осталась печать позора! Почему-то каждый, кто видит нас, немедленно испускает дух от страха перед нами, и я никому не могу выплакать свое горе. Теперь, к счастью, светлейший правитель, мне удалось поведать вам свою печальную судьбу. Будьте милостивы, исполните мою просьбу — снимите позор с моей сестры!

вернуться

320

«Ы» — по-корейски слово означает «да», «ладно».