– Я думал, ты поехала на праздничный вечер, и рассчитывал забрать тебя у Маравелль.
– Да, я там была, но захотела увидеть свой дом.
– Ну и как он?
– Он больше не мой.
Джеймс посмотрел на дом, в котором вырос.
– А этот мой. Когда я сообщил матери, что покидаю Нью-Йорк, она ничего на это не сказала. Проигнорировала мои слова, как обычно.
– Но ты же здесь не живешь, – сказала ему Шелби. – Лишь исполняешь наложенную на себя епитимью.
Джеймс растянулся на столе для пикников и посмотрел на небо. Шелби легла рядом с ним, как когда-то они это делали с матерью. Казалось, что раскаленное докрасна солнце вот-вот упадет на землю. Они зашли в дом и спустились в подвал, в детстве служивший Джеймсу спальней. Куп запрыгнул на кровать и свернулся клубком. Джеймс и Шелби легли рядом с собакой, слившись в объятии. Он сказал, что часто лежал здесь, думая о ней. И каждый раз, когда был близок с какой-нибудь женщиной, где бы это ни происходило, ему мерещилось, что он с Шелби.
– Не пудри мне мозги, – сказала она.
– Я серьезно. Это всегда была ты, Шелби.
Шелби ждала его в машине, пока Джеймс паковал вещи. Она была не из тех девушек, которые считали необходимым дружить с матерями своих приятелей, и она знала, что расставание будет трудным. Джеймс приезжал сюда каждый уик-энд, выполнял поручения матери, всячески помогал ей, несмотря на то что, по его словам, они никогда не были близки.
Похолодало, и Шелби пожалела, что на ней сейчас не было плаща от «Берберри». Она охватила себя руками, чтобы согреться, и настолько была поглощена мыслями об отъезде в Калифорнию, что даже не заметила миссис Хоуард, которая вышла из дома и направилась к ней.
Когда раздался стук в окно, Шелби чуть не подпрыгнула до потолка от неожиданности. Она опустила стекло и выпалила первое, что пришло ей в голову:
– Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой, миссис Хоуард.
– Когда вы теряете сына, высказанное людьми сочувствие не слишком помогает, – бесстрастно заметила миссис Хоуард.
– Но у вас остался Джеймс.
– Джеймс?! Да что вы говорите? А я-то думала, речь идет именно о нем: ведь Ли вы не знали. А теперь благодаря вам я и Джеймса теряю. – Лиз Хоуард смотрела на Шелби сверху вниз. – Я не верю в ваши добрые чувства, Шелби Ричмонд.
Сердце Шелби сильно забилось.
– Но я действительно вам сочувствую.
Миссис Хоуард не надела свитера. Наверно, ей было зябко стоять на обочине.
– Вы знаете, что мой сын сидел в тюрьме?
Шелби понимала, что миссис Хоуард пытается ее прогнать.
– Он мне говорил, – ответила Шелби.
Миссис Хоуард холодно оценила ее.
– Юные девушки бывают глупенькими.
– Я не настолько молода. – Шелби заметила, что миссис Хоуард бьет легкая дрожь, как и ее саму, когда она волнуется. Да и сейчас Шелби немного трясло. – И я совсем не дура.
По дорожке шел Джеймс с большой спортивной сумкой, перекинутой через плечо. На нем было то же пальто, что и в ночь аварии, – он прикрывал им Шелби до приезда машины «Скорой помощи». Когда появилась мать Шелби, Джеймс незаметно исчез, а Сью сидела на асфальте рядом с дочерью, пока ее не занесли в санитарный автомобиль.
Напоследок Джеймс заверил мать:
– Все счета на следующий месяц оплачены. Мистер Бойд будет ухаживать за лужайкой, пока ты не наймешь кого-то.
– Думаешь, меня это волнует? – спросила его мать.
– Полагаю, что нет.
Он открыл дверцу машины и после того, как Куп запрыгнул на заднее сиденье, сел за руль.
– Все прошло хорошо, – мрачно заявил он.
Шелби наблюдала за миссис Хоуард. Ее мелового цвета лицо исхудало, дрожь усилилась. Шелби понимала, что миссис Хоуард не может позволить себе выставлять напоказ свою любовь к Джеймсу, иначе она рискует потерять и этого сына.
– Она страшно переживает, – сказала Шелби.
Джеймс бросил на нее взгляд.
– Тебе кажется, что ты поняла характер моей мамы?
– Уж поверь мне. Ты для нее – всё.
Джеймс вылез из машины, чтобы попрощаться с матерью. Они долго стояли рядом, в конце разговора Джеймс обнял ее. Сев в машину, он с восхищением посмотрел на Шелби:
– Мне предстоит узнать что-то еще?
– Да, – ответила она.
После остановки в Норт-Порте они держали курс к полоске земли под названием Ашарокен. Насколько понимала Шелби, единственное, что нужно было знать Джеймсу, – действительно ли он хочет уехать из этих мест. Ей надо, чтобы он был в этом уверен.