Ну уж нет! Я слишком многое сейчас здесь увидел и услышал.
— Я не знаю, что у тебя за контра с мужем, но после всего, что сейчас тут было — хрен теперь уйду. Суицидом заниматься я тебе не позволю, малышка. И я бы сам тебя за такие проделки отметелил, правда не так жёстко.
— С тобой бы я о подобном не думала, — и пристально посмотрела на меня.
Провела ладонью по щеке и остановила пальцы на моих губах. Ток прошёлся по мышцам. Моментом вспомнилось, как это сладко целовать её, сжимать в своих руках и умело владеть этим телом. Полностью зомбированный умопомрачительной близостью с ней не мог пошевелиться. Поцеловал в ответ подушечки пальцев, даря их холоду тепло своего дыхания. Валерия прильнула ещё плотнее. Снова этот трепет женской фигурки такой заразительный и интригующий. В канаву все принципы, когда она так близко и так желанна.
Нет! Твою ж мать!
Опомнился и тут же поднялся, пересадив её с колен на кровать. Бросился к дверям, выпалив:
— Чёрт тебя дери, Лера… Прости, — и вылетел из комнаты, стараясь не смотреть на неё.
В окне коридора видел, как гости Алексея садятся в машину и поспешил на кухню.
— Господи, — бледная тётя Варя держалась за сердце. — Чего ты так долго? Хозяин увидел тебя в её комнате? Я слышала крики.
— Меня не видели. Всё в порядке, — успокаивающе приобнял женщину за плечи.
— У меня аж сердце в пятки ушло.
— Кричали не на меня. Это наши супруги так "любили" друг друга, — сердито буркнул я и совестливо зыркнул на кухарку, оспаривая её лестные самовыводы о семействе Гончаровых. — Ладно я пошёл работать.
И устремился во двор к сторожке, стараясь отогнать из мыслей увиденное, но чёртов небесный взгляд, как завеса от всего мира и не позволяет забыться.
5. Годовщина
Валерия
Десять лет назад
Я здесь уже вторые сутки. Мёртвое тело до сих пор покоится на коленях. Несколько попыток увести меня или забрать труп потерпели неудачу. Одному смельчаку прокусила в кровь руку, второго наградила между ног. Бить или использовать любую другую силу он запретил. Его стратегией мог быть либо измор, либо беседы со мной, что тоже близилось к краху.
Не переставая, смотрела в стеклянный взор мертвеца, периодически впадая то в транс, то в тихую истерику. Тело покойного давно пошло трупными пятнами, распухло и начало источать зловонный запах, который меня мало волновал. Веки его стали непослушны и закрыть их давно не представлялось возможным. Я всё время пыталась уловить незаметный вдох, выдох или стон, любое движение, которое опровергнет факт необратимой утраты.
Петли дверей слегка скрипнули, но оглушили всё нутро, набатом отдаваясь в голове. Тот, кому я прониклась когда-то детским доверием сейчас вошёл в комнату и опустился на колени напротив. Смотрит с виноватым сочувствием. Рисует на своей мимике сожаление. Ложь! Лицемерие! Мразь!
— Я распорядился отправить Вашего брата в лечебницу. Ему ничего не грозит, кроме хорошего и комфортабельного лечения.
Умолк. Смотрит на труп, что сжимаю судорожно в руках.
— За мать? Так вышло, простите, — взамен лишь мой безразличный взор. Я не реагировала на него ни одной мышцей и это явно не только удручало его, но и раздражало. — Лера, я могу помочь… Вас не тронут, обещаю.
— Убирайтесь! — гневно процедила я, в очередной раз пронзая убийственным взглядом. Будь в моих руках, хотя бы намёк на оружие — пилочка, ножницы или даже подушка — то не раздумывая, пустила бы в ход.
— Валерия, Вы нужны своему брату! — настойчиво смотрит своими чёрными глазами, буравя насквозь.
Теперь так? Хренов ублюдок… Лишил нас самого ценного в жизни, а теперь пытается давить на совесть и чувство долга. Не тебе говорить мне об этом, сволочь!
— Если Вы не согласитесь пойти со мной, мне придётся убить Вас, а после, возможно, и Вашего брата. И я не смогу ничего изменить. Прошу, Вас, Валерия… Идёмте со мной. Я не хочу больше смертей. Пожалуйста…
Смерть?! А какая она? Там ведь проще, спокойней… Больно лишь в начале. Пара секунд, и больше ничто и никогда не омрачит твою жизнь, не располосует душу в мелкую лапшу.
"Вы нужны своему брату", — его слова звоном врезаются в сердце, терзая сильней, чем несправедливая смерть моих любимых… От ЕГО руки!
Посмотрела снова в глаза метверца. Мутная роговица ничего не скажет мне, не поддержит и даже не осудит. Это тело теперь пустой сосуд, что так не может отпустить моя душа. Мясо без чувств, движений и мыслей.
Они давно уже не здесь. Возможно, там наверху. Смотрят на свою дочь и умоляют быть сильной ради них, ради своего брата. Сильной… Я смогу. Обязана…