— Трусы тоже.
Исполнила. Налитый возбуждением член уставился ей в лицо.
— Оближи ладонь и возьми его, пройдись рукой вдоль от основания к головке.
Выполнила, но от её движений едва не полез на стену.
— Кать, нежней.
Продолжать дальше стало страшновато. Там потом могут в ход и зубы пойти, не дай бог.
— Прости.
Девушка вновь посмотрела на мой член и начала плавно водить ладонями вдоль, умеренно нажимая и отпуская. Кажется, стало выходить, и я даже расслабился, кайфуя.
— Теперь поцелуй головку и пройдись кончиком языка по окружности.
Мощный разряд тока прошил тело, когда эти неуверенные губы коснулись его. Зашипел от нетерпения, желая погрузиться в неё хоть там, хоть так.
— Да, девочка, так хорошо, — взял её волосы и намотал на кулак. — Очень хорошо
Дальше она, видимо, пошла по интуиции. Взяла мой член в рот, мягко погрузив в себя. Сначала напрягься, но потом едва не кончил, от такого фееричного минета в её исполнении. Ноги напряглись от скорого освобождения. Нет, слишком рано!
— Стой, погоди, — остановил её, чувствуя, подход эпогея.
— Прости, — опять виновато смотрит на меня, думая, что вновь сделала всё неправильно.
— Нет-нет. Это было супер, — внутри вдруг всё дрогнуло от этого наивного взгляда. — Настолько, что я сейчас чуть всё не испортил. Иди ко мне.
Поднял Катю с колен и прижал к себе, впиваясь в аппетитный зовущий рот. Уложил красотку на постель, нависая сверху. Ласкал женские изгибы, изучая языком и поцелуями каждый поворот, ямку или бугорок. То мягко, то яростно сминал груди, всасывая возбужденые горошины сосков. Её тело казалось мне невероятно сладким и вкусным, хотелось поглотить в себя, соединиться с каждой клеточкой.
Незаметно надел презерватив — в чём уже давно мастер — и устроился у неё между ног, тёрся членом о промежность красотки, периодически яростно вдавливаясь. Наклонился к лицу и, оперевшись на локоть, переплёл пальцы с её. Вошёл рывком, думая покорить своими размерами и…
Катя громко вскрикнула и устремилась от меня по постели прочь. Слёзы боли побежали из девичьих глаз.
Расстерянно опустил взгляд на член, а потом шокированно вперился в девушку глазами. Кровь?!
— Ты девственница?! — доля испуга и непонимания, перекосила меня в лице.
Катя скудно накрыла себя ладонями и поджала ноги. Всхлипнула.
— Твою ж мать!
Вскочил и обернулся покрывалом.
— Подожди! — девушка, морщась от боли, устремилась за мной. — Погоди. Да, я девственница, ты у меня первый. Прости, что смолчала.
— Тебе двадцать пять! — Мне, однако, не верилось, что в данном возрасте такая красотка ещё ни разу и ни с кем. — Ты что монашка?!
Её губы задрожали, и слёзы из глаз потекли ещё сильнее. В таком виде она выглядела жалкой.
— Я не могу это объяснить! Да и какая разница?! Не любишь быть первопроходцем?! Я выбрала тебя и хочу, чтобы это был ты. Чего струсил? Не малолетку же продырявил! — Теперь смотрит сердито и даже с вызовом. Нет, не жалкая, а отчаянная. — Завтра мы уже забудем друг о друге. Какая тебе, к чёрту, разница?! Дают — бери! Чего испугался?!
Берёт на слабо? Не на того напала. Чуть разозлившись, подступил к ней и, подняв на руки, унёс в ванну. Поставил девушку на дно душевой и залез сам. Настроил температуру воды. Лейкой начал смывать кровь с её внутренних бёдер и ног. Резинку с себя тоже снял. Струю воды направил теперь на её волосы и лицо. Катя прикрыла красные от слёз веки.
Не понимаю почему, но мне стало жаль её. Интересно, почему нельзя было сказать сразу? Боялась, что начну смеяться или откажусь? Бабы… Что ж хочет именно меня, значит сделаем так, чтобы никогда не забыла.
Во второй раз вошёл осторожно, прислонив её спиной к душевой и приподняв ногу. Уже не кричала, но скованность и страх от новой возможной боли чувствовался в её бёдрах. Присосал мочку уха и коснулся пальцами чувствительного бугорка, начав, одновременно, и играть им, и двигаться членом внутри. Катя застонала, закатив глаза. Дыхание участилось. Мышцы свела судорога. На матовой бледной коже зардели пятна напряжения.
— Да, малышка, ты рядом, — шепнул я, помогая ей понять свои ощущения. — Сейчас станет очень хорошо…
Слегка придушил за шею и ускорился. Наблюдал за ней, за приоткрытыми и закатившимися от удовольствия глазами, за румянцем на разгорячённых щеках. Она вдруг стала невероятно красива и ещё более желанна. Мне нравилось наблюдать, как девушка запросто отдаётся моим движениям, позволяет управлять своим телом и владеть. Она — моя виолончель, а я её искусный виолончелист, что знает за какую струну нужно потянуть, зажать или дёрнуть, дабы создать неповторимое произведение.