— Алька тебя обидела? — спросил он. — Так ты не обращай внимания. У них вся семейка чокнутая. А дед у них полицаем в войну был. Дурная кровь.
— Дед полицай, а внучка — фашистская сволочь! — в сердцах выпалила Юля.
— Во-от! — Дима ткнул пальцем в небо. — Теперь давай дальше!..
— Что дальше?
— Дальше выкладывай! Чем тебя Алька обидела?
— Тебе какое дело?
— А если я помочь тебе хочу?
— Мама попросила?
— Мама?
— А разве ты не сын Ольги Михайловны?
— Сын.
— Тебя Ольга Михайловна попросила мне помочь?
Юля вдруг поняла, что успокаивается. В горле стоял ком, тоска давила на слезные мешочки, но сознание прояснилось, и уже не хотелось топиться. Тем более что Алька могла и соврать.
— Попросила. Но если я не хочу, меня не заставишь… Что тебе Алька сказала?
— Она сказала, что мои родители погибли.
— М-да.
Дорога перешла в тропинку, которая вела к реке. Юля не останавливалась, Дима шел рядом с ней. Шел и молчал. А ведь он должен был сказать, что Алька сказала неправду.
— Почему ты молчишь? — спросила Юля.
— А я что-то должен сказать?
— Что ты знаешь про моих родителей?
— Ну-у…
— Что «ну»? — Юля резко обогнала Диму, остановилась и повернулась к нему.
Она перегородила ему путь, а он не успел вовремя остановиться и навалился на нее. Они едва не упали. Но, восстанавливая равновесие, Юля продолжала смотреть ему в глаза. Зато он отвел взгляд в сторону.
— Что ты знаешь?
— Ну, мама говорила.
— Что говорила?
— Об этом уже почти все в деревне знают. Ты все равно бы узнала…
— О чем бы я узнала?
— Алька тебе уже сказала.
— И это правда?
Дима кивнул, плотно сжав губы.
— И все знали?
— И ты должна была догадаться…
— Я догадывалась! — Юля хлопком закрыла лицо ладонями.
Дима ничего не сказал. Он просто стоял рядом, пытаясь успокоить ее своим присутствием.
Юля повернулась к нему спиной, опустила руки и побрела вниз к реке. Она не хотела, чтобы он уходил, ей нужна была его поддержка. И он шел рядом.
— Твоя бабушка правильно все сделала. Нельзя было рубить с плеча, — тихо, с сожалением сказал он.
— Я догадывалась, — кивнула Юля.
Она уже почти уверилась в том, что так все и было. Сколько страшных вопросов возникало и до этого, просто она не пыталась искать на них ответы.
Они вышли к реке, встали на краю обрыва, с которого вниз к воде вела узкая витиеватая тропинка.
— Я догадывалась, — повторила она.
И обессиленно села прямо на траву. Дима присел на корточки, закурил.
— Ты поплачь, — сказал он. — Легче будет.
Но Юля даже не всхлипнула. Слезы сами текли по щекам. А хотелось зареветь, разрыдаться. Еще совсем недавно все было так хорошо, и вдруг мир перевернулся с ног на голову. Сначала мама ушла, за ней отец. И ушли они навсегда. Ушли эти родные и любимые люди, как же Юля будет без них?
— Ты иди, — сказала она.
Ей не хотелось, чтобы Дима уходил, но и держать его возле себя она не могла. Ясно же, что это мама поручила ему шефство над несчастной сиротой.
— Да нет, я никуда не спешу… — сказал он. — У меня отгул сегодня.
— Ты работаешь?
Боль утраты сжимала сердце, но Дима одним своим присутствием поддерживал интерес к жизни.
— Нет. Учусь. В Подреченске. В сельхозтехникуме. В смысле, в колледже.
— Техником-агрономом будешь? — из глубины своих страданий спросила Юля.
Подреченск находился всего в двадцати километрах от Семирадья, утром туда шло сразу четыре автобуса. Многие выпускники школы продолжали учебу в этом колледже, и Юле, видимо, придется туда поступать. Если родители ее обратно не заберут. А не заберут…
Она слышала про сельскохозяйственный колледж, ей даже говорили, по каким специальностям там готовят, но запомнила только одну специальность — «техник-агроном».
— Акушером-ассенизатором, — улыбнулся Дима.
— Врешь! Нет там такого! — с подозрением глянула на него Юля.
— Нет, и не надо.
— И мамы нет. И папы, — всхлипнула она.
И разревелась. Ей так хотелось, чтобы ее кто-нибудь утешил, и Дима подставил плечо. В это плечо она и выплакалась. А потом он отвел ее домой и передал бабушке с рук на руки. Юля не хотела, чтобы он уходил, но Дима не мог остаться. И на следующий день он не появился.
Глава 4
Автобус шел быстро, на повороте скорость не сбросил, и центробежная сила вжала Юлю в стенку. А сидящий рядом незнакомый мужик навалился на нее. От него воняло перегаром, застоявшимся потом, Юле противно было сидеть рядом с ним, а он еще и прижался к ней. Автобус уже шел по прямой, а он даже не думает отодвигаться. И глаза у него закрыты, как будто он спит.