Рискуя получить пулю, так как верхние части тел присутствующих мне видны не были, я резко перевернулся на спину и попытался ударить милиционера Сеню ногами в живот, ориентируясь при этом о его местоположении по сапогам. Однако удар пришелся ему лишь в бедро, и его не хватило даже на то, чтобы свалить охранника с ног. Сказывались усталость и ранения.
По счастью, или по глупости, но я был принят им за обыкновенного воришку, поэтому в одной руке он по-прежнему держал всего лишь дубинку, а в другой - рацию. В связи с этим некоторая свобода маневра у меня еще оставалась.
Я тут же перевернулся на бок, параллельно подсекая противника ногами. На этот раз тот грохнулся. Я быстро поднялся на колени и сильно ударил его кулаком между ног. Он взвыл, а я, вырвав у него из руки дубинку, плашмя нанес ею два сильных удара по животу, после чего бросил куда-то в угол.
Вскочив, я оказался нос к носу с блондинкой. На лице у нее застыло выражение ужаса. Надо было срочно бежать, но я не удержался от соблазна. Схватившись рукой за вырез ее зеленого платья, я резко рванул его вниз и на себя. С громким треском платье порвалось и шикарные груди выскочили на волю.
- Коза вонючая! - на моем лице появилось некоторое подобие улыбки, которого она наверняка не увидела, так как в этот момент я уже мчался вверх по лестнице. Хотя, конечно, груди стоили того, чтобы задержаться и посмотреть на них подольше. Может быть, даже не только посмотреть.
Поэтому, оказавшись в вестибюле, я с некоторой грустью растолкал парочку милиционеров, как раз собравшихся спускаться по лестнице. Уж они-то там внизу своего не упустят! Однако они, к некоторому моему удивлению, почему-то решили пропустить столь дивное зрелище и, заорав "Стой!", устремились в погоню за мной, на ходу доставая из кобуры пистолеты.
Ближайший ко мне выход из здания вокзала вел на перрон. Я рванулся туда, маневрируя между людьми, собравшимися в зале ожидания. Я рассчитывал на то, что в такой толчее - вскоре прибывал поезд на Москву, - стрелять не будут. Так оно и оказалось.
Выскочив на перрон, я окинул его взглядом. По ближайшему ко мне пути медленно катил маневровый тепловоз. Я метнулся к нему и вскочил на заднюю подножку, уцепившись за перила, благо располагалось все это достаточно низко.
У таких тепловозов кабина находится сзади, там же и дверь в нее. Я поднялся на площадку и вбежал к машинистам.
- Гони! - громко заорал я, как только оказался в кабине.
Машинист и его помощник с удивлением посмотрели на меня. Рука машиниста лежала на рычаге управления - нечто подобное есть и в трамваях, - горизонтальное полукольцо, по которому ходит ручка. Все это хитрое сооружение называется мудреным словом, которое я в тот момент почему-то забыл. Но это совсем не помешало мне отшвырнуть машиниста в сторону, так что он упал на пол кабины, и рвануть рукоятку. Тепловоз застонал, дернулся и стал резко набирать ход. Я свирепо посмотрел в сторону помощника, сидевшего с другой стороны кабины.
- Шевельнешься - убью! На пол!
Он выполнил мой приказ, даже не попытавшись хоть что-нибудь предпринять.
- Я - страшный спецназовец - гроза женщин и мужчин, - решил я тем не менее подкрепить свой новый имидж. Авось, ребята читают газеты.
- Эй, туда нельзя, - неуверенно произнес машинист, не поднимаясь с пола. - Стрелку взрежем.
- Ух, сколько животов я взрезал, - свирепо ответствовал я. - Лежи, гад, а не то и тебе это устрою.
- Как знаете, но там красный, - испуганно отреагировал он. - А дальше смоленский идет. У нас автоматики нет. Лобовое будет.
Лобовое меня не устраивало. Я перевел ручку в обратное положение и стал нашаривать ногой педаль тормоза. И опять ее там не оказалось - уже второй раз на дню я ухитрялся совершать прогулку на экипаже со столь недружелюбным принципом управления.
Внимательно посмотрев вокруг, тормоз я все-таки обнаружил - в обличии красной рукоятки. Я потянул ее, раздался скрежет колес, и тепловоз, задрожав, со страшным звуком остановился, хотя, правда, и не сразу. До стрелки после того, как это произошло, оставалось, слава Богу, еще метров пять свободного пути.
Я огляделся. Мы уже выехали за пределы вокзала в моем его понимании как пассажира и находились теперь между ним и въездом на ветку, ведущую на сортировочную станцию. Я попрощался со своими попутчиками:
- Благодарю за службу! Обоим присваиваю внеочередное звание "старший соблазнитель трубопроводных войск".
Осчастливив их этим сообщением, я покинул тепловоз. Преследователей нигде видно не было - по-видимому, поезда на этом направлении ходили не очень регулярно. Я перебежал через пути и без помех скрылся в небольшой рощице, которая росла рядом с сортировкой. Пройдя метров пятьдесят и преодолев невысокую ограду, я оказался на улице, недалеко от автобусной остановки.