Марта. Интересно, что ей нужно.
Констанс. Может, хочет скоротать время. Я думаю, это так мило с ее стороны, учитывая, что она только что вернулась и у нее, естественно, масса дел.
Барбара. Она объездила весь мир, не так ли?
Констанс. Да, побывала в Малайзии, у Мортимера там деловые интересы, в Китае, а в Англию они отплыли из Индии.
Марта. Я не раз задавалась вопросом, не ты ли предложила им отправиться в длительное путешествие после той безобразной сцены?
Констанс. Которая, уж признайся, доставила тебе безмерное наслаждение, дорогая.
Барбара. Они, безусловно, поступили правильно.
Марта. Разумеется, это твое дело, дорогая, но благоразумно ли уезжать на шесть недель в тот самый момент, когда она появилась в городе?
Констанс. Мы, трудящиеся женщины, вынуждены брать отпуск лишь когда нам его дают.
Барбара. Джон, конечно же, получил хороший урок. И не будет второй раз наступать на те же грабли.
Марта. Ты думаешь, он более не влюблен в Мари-Луизу?
Констанс. Понятия не имею. Но вот и Джон, тебе лучше спросить у него.
(При этих словах в гостиную входит Джон.)
Джон. Спросить о чем?
Марта (не растерявшись). Я вот гадаю, чем ты займешь себя, пока Констанс будет в отъезде.
Джон. У меня много работы, знаешь ли, и я буду чаще бывать в клубе.
Марта. Жаль, что ты не смог освободиться. Тебе и Констанс надо бы уходить в отпуск вместе.
Барбара. За мной вины нет. Я отпускала Констанс в любое, удобное ей время.
Констанс. Видишь ли, я хотела поехать в Италию, а Джон на континенте предпочитает лишь места, где требуется приложить немало усилий, чтобы понять, чем они отличаются от Англии.
Марта. А как же Элен?
Констанс. На август мы сняли дом в Хенли. Джон сможет играть в гольф и ходить на реку, а я каждый день смогу ездить в город, чтобы работа не страдала.
Барбара. Дорогая моя, с твоего разрешения, побегу. Надеюсь, ты прекрасно отдохнешь. Ты это заслужила. Знаешь, Джон, я, должно быть, очень умная женщина, раз убедила Констанс поработать у меня. Ей просто цены нет.
Джон. Мне никогда не нравилась эта идея, и теперь я остаюсь при своем мнении.
Барбара. Так ты никак не можешь меня простить?
Джон. Она настаивала, а мне не оставалось ничего другого, как помалкивать.
Барбара. До свидания.
Констанс (целуя ее). До свидания, дорогая. Не перетруждайся.
Марта. Я пойду с тобой, Барбара. Мама сказала, что забежит на минутку, чтобы попрощаться.
Констанс. Очень хорошо. До свидания.
(Она целует обеих женщин, провожает до двери. Они уходят.)
Джон. Констанс, я понял, ты берешь отпуск сейчас, потому что у Барбары неотложные дела.
Констанс. Я такое говорила?
Джон. Конечно.
Констанс. Не помню.
Джон. Если бы я знал, что ты не связана жесткими сроками, то конечно же смог подстроиться с отпуском под тебя…
Констанс (прерывает его). А у тебя не возникало мысли, что мужу и жене не следует брать отпуск одновременно? Смысл отпуска — отдохнуть, сменить обстановку, набраться новых впечатлений. Ты думаешь, мужчина может все это получить, если едет в отпуск с женой?
Джон. Все зависит от жены.
Констанс. По мне нет более тоскливого зрелища, чем вид этих пар в ресторане отеля. Каждая за отдельным столиком, муж напротив жены, а сказать-то им друг другу нечего.
Джон. Чепуха. Многие пары веселые и счастливые.
Констанс. Да, конечно, но, приглядевшись к обручальному кольцу женщины, понимаешь, что оно появилось на руке скорее недавно, чем давно.
Джон. Мы всегда ладили, а когда я надевал обручальное кольцо на твой пальчик, за этим процессом следил священник. Ты же не собираешься сказать мне, что ты со мной скучала.
Констанс. Наоборот, ты всегда смешил меня до коликов в животе. Все дело в моей скромности: я боялась, что мое общество тебе приелось. И подумала, что несколько недель разлуки только пойдут тебе на пользу.
Джон. Ты все шутишь.
Констанс. Так или иначе, уже поздно что-либо менять. Чемоданы упакованы, я со всеми попрощалась, а у людей, знаешь ли, остается неприятный осадок, если они увидят тебя на следующий день, тогда как рассчитывали не встречаться с тобой полтора месяца.
Джон. Да… пожалуй… Послушай, Констанс, я хочу тебя кое о чем попросить.
Констанс. Да?
Джон. Ты знаешь, что Мари-Луиза вернулась?
Констанс. Да. Она пообещала забежать ко мне до моего отъезда. Я с удовольствием повидаюсь с ней.
Джон. Тогда у меня к тебе просьба.
Констанс. Какая?
Джон. Ты меня крепко выручила, прикрыла, я не могу бесконечно пользоваться твоей добротой, поэтому хочу отплатить тебе тем же.
Констанс. Что-то я тебя не понимаю.
Джон. Я не видел Мари-Луизу с того дня, как Мортимер приходил сюда и, как говорится, сел в лужу. Она отсутствовала почти год и, учитывая сложившиеся обстоятельства, я убежден, что нам не следует возобновлять прежние отношения.
Констанс. А с чего ты взял, что у нее может возникнуть такое желание?
Джон. Ее звонок тебе по приезде представляется мне зловещим.
Констанс. Зловещим? Некоторые женщины, увидев телефонный аппарат, просто не могут не схватить трубку, а услышав голос телефонистки: «Номер, пожалуйста», должны что-то ответить. Смею предположить, наш номер Мари-Луиза вспомнила первым.
Джон. Нет смысла отрицать, что Мари-Луиза была безумно в меня влюблена.
Констанс. Наверное, ни один из нас не может ее за это винить.
Джон. Я не хочу показаться бессердечным, но, так уж случилось, что обстоятельства оборвали наши отношения, и я бы хотел думать, что навсегда.
Констанс. Ты волен действовать в полном соответствии со своими желаниями.
Джон. Я думаю не о себе, Констанс. Я думаю, в какой-то мере, о благе Мари-Луизы, но главным образом, признаюсь, о тебе. Я никогда не смогу взглянуть тебе в глаза, если в наших отношениям с Мари-Луизой не будет поставлена жирная точка.
Констанс. Мне больно думать, что ты лишишься такого невинного и недорогого удовольствия.
Джон. Разумеется, это болезненное решение, но, раз оно принято, я полагаю, что действовать надо быстро.
Констанс. Полностью с тобой согласна. И вот что я сделаю. Как только Мари-Луиза появится здесь, я под каким-то предлогом уйду и оставлю вас наедине.
Джон. Я-то думал как раз о другом.
Констанс. О чем же?
Джон. Женщина справится с этим делом гораздо лучше мужчины. Вот я и подумал, а почему бы тебе не объяснить ей, что к чему?
Констанс. Мне?
Джон. Мне это будет несколько неловко, а вот тебе — вполне естественно. Речь, мол, идет о самоуважении, а потому, ты ставишь вопрос ребром: или она близко не подходит ко мне, или ты устраиваешь грандиозный скандал.