Жан Точильщик между тем уже наверху и что-то горячо шепчет Кюньо и Рамо. Кюньо поспешно встает, пробирается к трибуне.
— Подожди. Тут такое дело. Сейчас узнаешь, — говорит он Клэр.
Окончательно смешавшаяся девочка отступает. Что случилось? В чем дело?
Кюньо, легонько отстранив Клэр, говорит в микрофон:
— Сейчас перед вами, товарищи, выступит Антуан Дюшапель. Мы считаем необходимым дать ему слово вне всякой очереди.
— Кто такой Дюшапель? Откуда он взялся? — недоумевают в долине. Все глаза обращаются к трибуне. Раздается сиплый, пропитой бас краснолицего старика.
— Слушайте меня, люди. Сорок лет я был слугой в замке Фонтенак. Сорок лет я верой и правдой служил этой семье. Я знал все грязные тайны этого семейства. Больше: я молчал об этих тайнах, я скрывал их, был, значит, сообщником. Три дня назад меня выгнали, как собаку. Я должен теперь идти просить милостыню. Тогда я сказал моему другу Точильщику Жану: «Есть на свете люди, которые думают о бедняках, заботятся об их судьбе и борются с такими типами, как Фонтенак. Я бедняк, и я ничего хорошего не видел от хозяев. Я не хочу больше молчать об их секретах, о гнусных секретах Фонтенаков. Пусть те, кто должен их узнать, узнают их от меня. — Краснолицый Антуан Дюшапель торжественно вытаскивает из внутреннего кармана пиджака какую-то бумагу и размахивает ею над толпой. — Когда я уходил из замка, я не взял с собой ни единой тряпки. Ничего, кроме этого письма. Пускай Жан Точильщик прочтет вам то, что здесь сказано».
Точильщик, очень серьезный на этот раз, берет из рук Антуана бледно-сиреневый лист бумаги.
— «Тысяча девятьсот сорок четвертый год, одиннадцатого марта. Верхняя Навойя, — внятно, отчетливо читает он. — Дорогой господин Фонтенак, от имени командования баварских альпийских стрелков, а также батальона войск СС выражаю Вам глубокую благодарность за активное содействие в деле обнаружения и поимки известного командира партизанских отрядов — Гюстава Дамьена.
Вы, глубокоуважаемый господин Фонтенак, оказали командованию неоценимую услугу во время операций наших отрядов, направленных для подавления партизанского движения. На многих участках фронта мы пользовались Вашей помощью в самых различных видах. Без Вашего умелого содействия разгром партизан в районе Верхней Навойи потребовал бы значительно больше времени и больших жертв с нашей стороны. О Вашей помощи, глубокоуважаемый господин Фонтенак, мною лично будет доложено нашему великому фюреру.
Всегда готовый к услугам генерал-лейтенант, командующий войсками СС Ганс Шпрегель».
Жан Точильщик давно уже кончил читать документ, а Турья долина была все так же безмолвна. Люди окаменели перед таким обнаженным доказательством человеческой измены и подлости.
Клэр первая опомнилась. Стон вырвался у нее, как будто здесь только что ей нанесли глубокую рану.
— Так это Фонтенак выдал моего отца?! — она метнулась к Жану, выхватила у него из руки бумагу. — Слышите вы все? — обратилась она к народу. — Он отправил отца на казнь! Моего папу! — В горле у нее заклокотало.
Микрофон передал всем ее дрожь, смятение, ужас. Долина ахнула, подалась вперед. Но тут со скамьи под трибуной встал инвалид в черных очках. Молодая женщина заботливо поддержала его. Он обратил слепое лицо к трибуне.
— Прошу слова. У меня добавление к тому документу, который здесь прочитан.
Ему помогли взобраться на трибуну.
— Где здесь Клэр Дамьен? — спросил он, озираясь, как будто мог увидеть что-нибудь. — Пускай она подойдет ко мне. Пускай встанет рядом.
Жером Кюньо подвел к нему вдруг онемевшую, ошеломленную Клэр. Слепой своей единственной рукой нашел ее руку, стиснул.
— Наконец-то я вас отыскал, моя девочка. Поверните меня к микрофону, — повелительно сказал он.
Турья долина увидела черные очки, в которых дробилось солнце, белое, мертвенное лицо, испещренное шрамами, пустой правый рукав засунут в карман старой военной куртки.
— Мое имя Андре Сенье, — начал слепой. — Я врач по профессии. В крепости Роменвилль я встретился с полковником Дамьеном. Там мы стали друзьями. Мы вместе бежали из Роменвилля и с тех пор не разлучались. Восьмого января тысяча девятьсот сорок четвертого года Дамьен со своими вольными стрелками овладел сначала городом Брюневилль, а потом Клошем. Я был вместе с ним тогда. К нам попали тайные списки полиции Виши с фамилиями предателей. Имя Пьера Фонтенака стояло там на первом месте.