Эпиграф
Возьми меня с собой
домой.
К плечу прижми, согрей и успокой –
я истерзалась этой пустотой,
такой чужой
и гибельно немой…
Возьми меня с собой –
домой!
Верни меня к чертям
в тот храм,
где незачем взывать к богам,
где каждый всё постигнет сам,
вдыхая едкой серы фимиам,
и где таким устало-грешным нам
не нужно снова жаться по углам.
Лишь это – храм.
Возьми меня опять –
летать!
Мне ждать
уже невмоготу
мечту.
Мне нужно, чтобы вдруг
тех рук
две тени вспрянули за мной
одной,
замкнув в заговоренный прочный круг
вернули в тот заветный храм… Домой.
(песенка Иуллы)
Часть первая. Трактат о восторженных душах. Глава первая
лишь влюблённому…
Вампиру…
Это был очень маленький, но очень старый город. Улицы – серый камень стен, мощёные бурым булыжником тротуары, фонари на витых столбах, красная черепица покатых крыш. В центре – здание старой ратуши. На окраинах – окружённые садами особняки. И в одном из таких особняков, принадлежавших богатым и влиятельным гражданам, жила она.
Окруженная заботой и любовью, воспитанная в лучших традициях религиозной и светской морали, она бродила по тщательно ухоженному саду, сама напоминавшая цветок, взлелеянный рукой умелого садовника. Она жила на радость себе и близким, ждала заранее уготованного блестящего будущего.
Её звали Магали.
А потом она вдруг стала чахнуть. Поблекли краски, заострились черты нежного лица, исчез задорный огонёк во взгляде. Её, конечно, лечили и даже вернули к жизни, но не к счастливой безмятежности. Её стала угнетать тишина. Её раздражал покой. Весь белый свет казался ей пустым и бесполезным. Она устала от лёгкого счастья. Восторженные души иногда любят страдать и с готовностью бросаются на поиск того самого алтаря, где бы можно было сложить свою голову во имя Великой Цели. Магали была такова, что не могла больше оставаться беззаботной дочерью и милой девицей на выданье. Надежду претерпеть муку во имя у неё отобрали в самый день её появления на свет. Это её и убивало теперь. Её растили для любви и радости – она мечтала о Скорби, Благородной Гибели, хотела чего-то, грезила, искала…
И нашла.
Нашла то, что даровало ей возможность выплеснуть в мир себя самое. Тогда и появился в глазах её лихорадочный блеск, который умники-лекари сначала посчитали признаком скорого выздоровления, затем – наступившего обострения.
Они ошибались оба раза, разумеется.
В золотых лучах заката сидела она на скамье белого дерева с дорогой, ярко иллюстрированной книгой, украшенной затейливыми вензелями. Она делала вид, что читает, но взгляд её скользил мимо строчек и то и дело останавливался на ограде сада, ставшего для неё тюрьмой и Эдемом одновременно. Ветер безжалостно трепал её наскоро прибранные волосы, лепестки приколотой к ним свежей розы и страницы раскрытой ровно посредине книги. Румянец играл на блеклых щеках Магали, отчего она казалась совершенно больной. Тонкие нервные пальцы её отстукивали странный мотив по бархату обложки. Она ненавидела эти спокойные тихие вечера. Она ненавидела алое солнце с золотыми лучами, блики его, отражавшиеся в витражах большого дома. В который раз уже она повторяла про себя всю эту чушь о восторженных душах, мечтах, муках и Великих Целях, но ей уже давно не помогало.
Постепенно солнце таки исчезло за горизонтом, и одинокую девичью фигурку охватил серый полумрак. Магали отложила книгу и с ещё большим напряжением чувств всмотрелась в стену ограды, будто желая испепелить её на месте. Её била крупная дрожь.
Тот, кого она ждала, пробирался тёмными закоулками, сам тёмный странный. Он шёл очень быстро, закутанный в широкий плащ с капюшоном. Сумерки сменились ночью, чёрной и беззвёздной. Город совершенно обезлюдел. Этому, в плаще, подобное было только на руку. Он летел, беззвучно ступая на камни мостовых. Иногда он поднимал голову и презрительным взором окидывал светящиеся окна и опутанные виноградом балкончики. Редко-редко за ажурными перилами такого балкона оказывался хозяин в халате и с трубкой, но, заметив крадущуюся во тьме фигуру, сначала перегибался через перила с любопытством, потом… Потом, внимательно рассмотрев лишь наполовину скрытое капюшоном лицо незнакомца, в ужасе отшатывался и спешил спрятаться под защиту крепких стен и запертых на замок дверей. Это всё равно ничего не значило для ночного путника – вскоре он перемахнул через последнюю преграду и…