От неожиданности Хам замер, воспользовавшись заминкой, я рванула к выходу, не забыв прихватить корзинку.
— А то, что я ходила гулять, это будет наша с тобой тайна, — уже крикнула выбегая.
Глава 14
Однозначно, мой теперешний опекун, встречать меня будет вечером, зло-ворчливым.
А что будет завтра, когда я уже не вернусь?
Да уж, подставлю я друга сильно.
Предавать хранителя, не хотелось больше всего на свете, особенно, узнав, его историю.
Как сделать так, чтобы не ранить его тонкую, магическую душу?
Может поговорить с ним, завуалировано объяснить, что он не виноват в том, что мне придётся уйти, что для меня он стал очень дорог и я всегда буду помнить его.
А может вообще всё ему рассказать и взять клятву о неразглашении информации, вдруг здесь такое есть, хотя тогда завтра он точно меня никуда не отпустит.
М-да, что-то меня бросает из крайности в крайность.
Надо немного отдохнуть от этих мыслей, иначе голова моя скоро лопнет.
Это последнее, о чём я подумала, когда понял, что уже добралась до нужного мне места.
А Рэйсон не соврал, место это гораздо больше подходило для купания.
Здесь даже берег был песчаным.
Сбросив туфли, сразу подошла к кромке воды. Она была прозрачна настолько, что виден был каждый камешек, лежащий на дне.
Ой! А вот стайка мелких рыбёшек, весело поблёскивая чешуёй, проплыла между тонких водорослей.
Захотелось пищать от восторга.
Опустив, несмело ногу в воду, чуть поёжилась от недовольно пробежавших мурашек, поднявших, по пути, каждый волосок на теле.
— Холодная, — пробормотала вслух.
Решила оставить водные процедуры на послеобеденное время, а пока порисую.
Находиться в одиночестве, для меня никогда не было в тягость.
Дома я часто отправлялась с самого утра на пленэр и пропадала на природе, порой до самого вечера. Даже находясь, на одном и том же месте, можно написать, множество этюдов, непохожих друг на друга.
Природа живая.
С каждым дуновением ветра, пробежавшей тучкой, яркой лаской солнца или, напротив, томной грусти неба, она меняется.
И кажется, что только что горящие краски, вмиг становятся холодными, а золотой колосок, что рисовала, легко качавшийся на ветру, уже уныло тянется к земле.
Расположившись на мягкой траве, у небольшого скопления деревьев, спрятавшись в их тени, я принялась за работу, пожалев про себя, что здесь нет акварели.
Так захотелось, перенести на бумагу, ту лёгкую воздушность прозрачного озера, с её юркими обитателями и яркий перезвон зелени, от холода изумрудно-зелёного, на тугом переплетении крон деревьев, до майской зелени, перемешанной, с жёлтой охрой песка, на окружающем пруд бережку.
Но в моём распоряжении были только мелки, поэтому наброски выходили, несколько графичными хотя поэкспериментировав с техниками рисования, стало получаться довольно мило.
Солнце уже пекло вовсю, когда я наконец, довольная результатом, убрала зарисовки в корзину. Ветерок хоть небольшой, но листы трепал, бегать, собирать их потом по земле желания большого не было.
Скинув верхнее платье, подошла снова к воде.
На этот раз, тело моё, отреагировало на прикосновение к искрящейся на солнце, глади, довольным урчанием.
«У Хама, что ли, нахваталась», — улыбнулась про себя.
Немного подумав, оглядывая тонкое нижнее платье, решила, что снимать я его не буду, нудистских наклонностей во мне, вот даже капельки не было, несмотря на то что я точно знала, вокруг никого нет и не может быть.
Вода встретила меня приятной прохладой, тёплой она была только у берега, чему я, кстати, порадовалась, после долгого сидения на солнце, хотелось охладиться.
Платье смешно вздулось пузырём, пришлось немного повоевать, чтобы ткань наконец стала послушной и прилипла к телу.
Сделав глубокий вдох, я нырнула в прозрачную глубину.
Пробыв, как показалось мне, всего секунду под водой, почувствовала, как что-то сильное, тугое хватает меня за талию.
Я закричала от испуга, выпуская пузыри воздуха изо рта.
Извиваясь и барахтаясь, начала вырываться, пытаясь спастись.
Когда лёгкие снова наполнились воздухом, а в глазах появилась резкость, я увидела перед собой, кажется, испуганное лицо Рэйсона Эриза.
Он крепко прижал меня к себе и, похоже, совсем не замечал моих попыток высвободится.
— Вы, что творите? — закричала чуть отдышавшись.
— Это Вы, что творите? — ничуть не тише меня, проорал Рэйс.
Холодный взгляд его при этом, бешено бегал по мне, а грудь быстро поднималась и опускалась.