— Собственно, рассказывать-то особо и нечего, — вздохнула между тем тетя Валя. — Примерно то же самое, что и у вас с Рудиком вчера… Выясняли наши с тобой передвижения, Мариночка, чуть ли не по секундам… Что это, кстати, за театрализованное представление, о котором говорит Потехин? Я имею в виду некую «даму в шляпе»… Это что, правда?
Я кивнула и немного удивилась:
— Конечно! Во-первых, с чего бы ему такое придумывать? Во-вторых, у него бы и не получилось придумать ничего подобного, у таких, как Потехин, по-моему, всякое воображение отсутствует начисто…
— Я не его имею в виду, — покачала тетя Валя головой. — Я имею в виду ребенка… Этого мальчишку, кажется, десятилетнего…
— Двенадцатилетнего, — поправила я.
— Тем более… В его возрасте с воображением все в порядке, и я не могу понять, почему ребенку верят на слово ничтоже сумняшеся… Не исключено, что парень сам имеет куда больше отношения к этому ужасному венку, чем рассказывает, а неведомую женщину придумал, чтобы отвести от себя подозрения… Или не от себя, а от кого-то еще, с кем знаком куда ближе, чем с «прекрасной незнакомкой»!
— «Прекрасной»?.. — пробормотала я растерянно. Потому что предположение Валентины Петровны было неожиданным и, на мой взгляд, не лишенным оснований.
— Ну это я так просто сказала, — слабо улыбнулась она. — Хотя точнее было назвать ее «таинственной»… Словом, Мариночка, всем нам — и Рудику, и Кириллу вон тоже — эта история кажется крайне неправдоподобной, отдающей явным художественным творчеством… К тому же эта мифическая дама, по словам мальчишки, была «вся в черном»… Впрочем, на кладбище это вполне естественно.
— Мальчишка мог все это придумать и не сам, а с чьей-то подачи, — заговорил Калинин. — Как раз того самого заинтересованного лица, о котором упоминала Валентина Петровна, состряпавшего венок…
— То есть убийцы, — завершила я его мысль. — Тетя Валя, а Потехину вы о своих сомнениях сказали?
— Зачем? — Она слегка пожала плечами. — Если он убежден, что мальчик не лжет и ничего не придумывает, переубедить его все равно не удастся, напрасный труд!
— То есть как это — зачем? — разволновалась я. — А если вы действительно правы? Если пацан и впрямь прикрывает убийцу?.. Ведь тогда он тоже в опасности!
— Кто? — тупо поинтересовался Рудик.
— Мальчик, кто же еще?! Господи… Вы что, никогда в жизни детективов не читали?.. Просто не слышали о том, что психика человека, совершившего убийство, меняется, и, нарушив впервые заповедь «не убий», он, один-единственный раз преодолевший этот барьер, в дальнейшем будет это делать без колебаний — едва почуяв опасность… Если мальчишка действительно кого-то покрывает и пока молчит, убийца, явно не дурак, прекрасно понимает, что рано или поздно тот может проколоться, хотя бы случайно!
Внимательнее всех слушал меня, по-моему, Калинин. Во всяком случае, он оказался единственным человеком, прореагировавшим на мои слова настолько непосредственно, что я почти простила ему «близнецов».
— Немедленно звони Потехину! — вскочил Кирилл со стула. И, по-бабьи всплеснув руками, выдохнул: — А вдруг… Вдруг уже поздно?!
Возможно, все дело было в том, что Калинин, единственный среди нас, и сам являлся отцом. Рудик, например, сидел не шелохнувшись, только вопросительно переводил взгляд с одного лица на другое. Тетя Валя по-прежнему оставалась самой невозмутимой.
— Да успокойся ты, Кирилл, — слегка поморщилась она.
— То есть как это…
— Мариночка просто начиталась тех самых детективов, о которых упоминала, — покачала головой Валентина Петровна. — К тому же милицейские и сами все-таки, вероятно, учитывают подобный вариант… Чем меньше мы с вами будем вмешиваться в следствие по собственной инициативе, тем скорее во всем разберутся профессионалы и все станет на свои места.
— Прикиньте, тетя Валя, — возразила я, — если они не найдут убийцу?.. Скорее всего, так, видимо, и будет! И что тогда?..
— Послушайте, как же, если мальчик действительно в опасности? — не унимался Калинин. — А мы тут порассуждали с вами, да на том и успокоимся, а пацан…
— В самом деле, Кирилл, помолчи немного, — внес предложение Рудик. — Я согласен с тетей Валей: если опасность и существует, Маринка ее здорово преувеличивает… Марин, честное слово, это же не какое-нибудь кино, а…