Все молчали. Блондинка прикрывала своё покрасневшее лицо.
— Кто-то недоволен моим решением? Я не держу. Собрались все и вон пошли! За такую сумму, которую вам заплатят, я за десять минут запросто найду новых сотрудников, более сдержанных.
Все продолжали молча стоять, опустив головы. Разгневанная именинница выхватила рацию у сестры и вызвала охрану. Два огромных парня вошли в подсобку. Вилора указала им на уволенную девушку, не соизволившую до сих пор даже сдвинуться со своего места.
— А теперь, бегом все за работу. За любую оплошность мною лично будет вычитаться процент с гонорара.
Вернувшись туда, где оставила свой наряд, Вилора осмотрела помещение, заполненное яркими платьями, шляпками и прочей ерундой. Всё было такое весёлое, что аж тошно становилось. Она села на стул перед зеркалом и расплакалась. Чувство безысходности, слабости и истощённости нещадно давило на хрупкие плечи, заставляя руки опускаться.
В комнату вошла Рита.
— Дорогая, вытри слёзы. Тебе нельзя выходить к гостям с лицом, распухшим от слез. Там все. Там Крис, в конце концов. Покажи, что он потерял, пусть этот гад локти кусает, — сестра протянула стакан с водой и какую-то таблетку. — Выпей, это немного успокоит тебя.
В полночь на сцене погас свет. Музыка затихла. Гости, удивлённые происходящим, замолчали и повернулись к единственному яркому пятну, который исходил от включённого прожектора, направленного в центр сцены.
Глава 5
Глава 5
«Случайности не случайны…».
(китайский философ Чжуан Цзы.)
Кайс вернулся с вечерней пробежки. Спать ему не хотелось. В душе поселилось какое-то странное ощущение. Что-то из разряда «А выключил ли я утюг перед уходом».
«Так, ну утюг я и не включал. Просто, наверное, нужно развеяться.… О! Сегодня Карима видел. Он приглашал с ним выпить виски как-нибудь…».
Достав телефон из кармана, набрал номер приятеля.
— Карим…
— Дружище, рад снова слышать тебя!
— Виски ещё не допил?
— И не начинал. В собутыльники решил пойти?
— Конечно. Думаю, вдруг не справишься. Не хорошо бросать друзей.
— Когда планируешь нагрянуть?
— Через полчаса.
— Отлично. Я в своём клубе. Сегодня закрытая вечеринка. Заходи через пожарный выход. Я пришлю охранника туда.
— Ок.
Кайс принял освежающий душ, надел серый костюм поверх чёрной рубашки, верхние две пуговицы которой оставил расстёгнутыми, и туфли в тон. Вызвал водителя к гостинице и вышел из номера.
---
Чёрная машина с тонированными стёклами подъехала к ночному клубу «IMPERIAL`». Появился молодой человек в строгом костюме и пошёл по тротуару, вдоль большого нарядного здания из стекла, свернув за углом.
У запасного выхода курил охранник, ожидавший позднего гостя. Мужчины обменялись рукопожатиями, перекинулись парой фраз и исчезли за массивной красной железной дверью.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, они прошли по небольшому коридорчику, пока не оказались рядом с тёмной дубовой дверью. Впустив Кайса внутрь, охранник тут же вышел из кабинета.
— Кайс! Проходи, проходи, дорогой, — мужчина похлопал друга по плечу, жестом пригласив сесть в чёрное кожаное кресло, напротив стола с мониторами, датчиками и прочей аппаратурой.
Они были знакомы ещё с детства, даже учиться поехали вместе. Но если первого на родине ждала нефтяная империя, то Карим решил обосноваться тут. Удачно приобрёл разоряющийся клуб и, благодаря своим навыкам, вывел его из кризиса, а потом возвёл на новый уровень, сделав самым элитным заведением. Вложиться пришлось сильно, и сейчас он пожинал богатый урожай своих трудов.
— Кто сегодня в главной роли? — спросил гость, кивнув в сторону большого экрана, вмещавшего, по меньшей мере, десяток видов с камер.
— Восемнадцатилетние дочки чиновника, — ответил Карим, подавая виски. — Повышенная безопасность и прочее. Самолично контролирую ситуацию. Вон она, кстати, стоит на сцене.
Кайс лениво повернул свою голову, заранее зная, что ничего интересного там не увидит. Сколько их уже успел перевидать. Все безупречно красивые, как глянцевые обложки, и пустые.
Нет, он не обвинял их в этом. В конце концов, даже сам, относясь с рождения к этому кругу, был напрочь лишён романтизма и чувствительности. Все свои действия мужчина оценивал только с точки зрения получаемых выгод в конечном итоге, даже в вопросах, касающихся любовных связей.