— А я думал, ты предпочитаешь неразбавленное вино, — обратился к Арминию Вала Нумоний.
— Если бы его пили все, я бы тоже выпил, — спокойно ответил германец. — Но если я напьюсь, а остальные останутся трезвыми, вы будете надо мной смеяться. Мне это не по душе.
Начальник конницы настолько удивился, что на мгновение не смог этого скрыть. Оправившись, он приветственно поднял чашу.
— Мне говорили, что ты умен, и теперь я вижу, что это правда.
— Спасибо на добром слове, — отозвался Арминий. — Твое здоровье.
Римлянин и германец, пусть и неохотно, выпили друг за друга.
Когда появился повар и объявил, что ужин сейчас будет подан, Арминий с удовлетворением отметил тучность и двойной подбородок этого почтенного человека. Вид повара внушал доверие: кому охота угощаться блюдами того, кто не любит собственную стряпню?
Вслед за важным поваром появился более худощавый субъект — то ли раб, то ли кухонный слуга — с внушительным подносом в руках.
Всем подали приправленную смесью винного уксуса и оливкового масла зелень с молотыми пряностями. Ни один германец не прикоснулся бы к такой приправе, но Арминий привык к подобным кулинарным ухищрениям в Паннонии, и, хотя они его не восхищали, он их терпел.
Отварная репа в сырном соусе показалась ему уже менее странной: нечто подобное могли бы подать и на германском пиру, хотя римский сыр был острее того, к которому привык Арминий. Основным блюдом было жаркое из кабана. Но поданный к нему соус…
— Я знаю, что вы, римляне, любите чеснок, — сказал Арминий. — Но что это за другая пряность, которую вы к нему добавляете? Та, которая обжигает язык?
— Это перец, — ответил Вар. — Его доставляют в империю издалека, из Индии.
— Зачем? — спросил Арминий.
— Он нам нравится, — заявил Вар, и остальные римляне закивали.
Странно, но Арминию показалось — они соглашаются с Варом не только потому, что он их начальник.
— А что, тебе не нравится вкус, который перец придает блюдам? — спросил Вар.
— Может, я просто к нему не привык, — ответил Арминий. — Наверное, им хорошо маскировать вкус мяса, которое с душком. Но у вас-то мясо свежее и вкусное само по себе. На мой взгляд, оно не нуждается ни в чесноке, ни в этом… перце.
— Нам кажется, что пресная еда безвкусна, — пояснил Вала Нумоний, и многие снова закивали.
— Что вы едите — дело ваше, — пожал плечами Арминий. — Но если вы решите накормить этим меня, мне это может не понравиться. Римляне и германцы имеют разные вкусы.
Последовало долгое молчание, и Арминий совсем было решил, что сболтнул лишнее, хоть и пил разбавленное вино.
— Нужно ли напомнить тебе, что ты римский гражданин? — нарушил молчание наместник.
— Не нужно, командир. Я горжусь тем, что я римский гражданин. Это великая честь.
Арминий знал, что так считают все римляне. К тому же он не лгал. Ему и впрямь было чем гордиться: раз враги оказали ему такую честь, значит, он с успехом их обманул.
— Мои голова и сердце рады быть римскими, — продолжал Арминий. — Но язык и желудок напоминают, что я родился германцем. Даже не знаю, что с этим поделать.
Вар и некоторые командиры заулыбались, но далеко не все. Один римлянин, незнакомый Арминию, вдруг спросил:
— Это твой германский язык велел тебе призывать свой народ изгнать из Германии всех римлян?
Свинина в животе Арминия внезапно встала комом. Он находился во власти врагов. Они могли сделать с ним что угодно, ибо сила была на их стороне. Значит, оставалось уповать на хитрость. Сделать так, чтобы враги — во всяком случае, главный из них — поверили ему.
— Я никогда не говорил ничего подобного, — невозмутимо заявил Арминий. — У меня и в мыслях этого не было. Если кто-то рассказал вам такое, если кто-то уверял, будто я на такое способен, этот человек — лжец. Есть германцы, которые меня не любят. Сегест нанес мне оскорбление, и вы, наверное, знаете, чем я ответил. Он затаил на меня злобу и с помощью своих приятелей клевещет на меня везде, где только можно. Я не могу ему помешать; все, что мне остается, — лишь еще раз заявить, что все его выдумки лживы.
Арминий умолк, понимая, что отрицание — не доказательство, что римляне вовсе не обязательно поверят ему на слово. Многие, похоже, и впрямь не поверили, но Вар его поддержал:
— Не волнуйся, Арминий, мы не принимаем на веру все, что говорят твои недоброжелатели. Сегест на тебя зол, а потому очевидно: все, что говорят о тебе он и его друзья, надо воспринимать cum grano salis.
— С крупицей соли? — переспросил Арминий. — Я знаю значение этих слов, но не уловил смысл фразы.