Сначала я держала Флорана за плечи, но через несколько крутых поворотов поняла, что нужно что-то поменять. Тогда я решилась обнять его за талию, скрестив руки на животе. Так мне стало намного спокойнее, риск упасть с мопеда значительно снизился. Какая мягкая ткань его рубашки, мне нравилось к ней прикасаться. От нее пахло краской. Никогда не забуду этот запах. Терпкий, с небольшой кислинкой.
- Ты случайно не проголодалась? – спросил Флоран, когда мы свернули с широкой улицы в небольшой переулок. - Я знаю здесь одну отличную булочную!
- Проголодалась, - пришлось признаться. - Не откажусь от чего-нибудь съедобного!
- Отлично, тогда нам сюда, - сказал Флоран и резко повернул руль влево.
Мне пришлось сильнее вцепиться в него, чтобы не упасть на повороте. Художник остановил мопед возле небольшого киоска, от которого шел просто сумасшедший запах булочек. Мой желудок сразу отреагировал на него протяжным стоном. Флоран попросил меня подождать, а сам купил нам по булочке и кофе в пластиковом стаканчике.
Купленные булочки мы решили съесть в ближайшем парке. Там мы устроились прямо на траве и принялись за еду. Еще никогда в жизни не пробовала таких вкусных булочек и не пила такого необыкновенного кофе! Где-то вдалеке виднелся шпиль Эйфелевой башни, на которой уже начали зажигаться огоньки. Это было невероятное зрелище.
Все вокруг казалось сказкой. Я сижу на траве в парижском парке и пью кофе рядом с настоящим художником! Разве могла я себе представить это еще два дня назад?
- Все-таки Париж необыкновенный город… - я посмотрела в небо.
- Да, он прекрасен, - согласился со мной Флоран. - Как и ты…
- Только не говори, что хочешь нарисовать еще один мой портрет, - мне стало смешно. - Предупреждаю сразу, обнаженной позировать не буду!
- А я не пишу обнаженную натуру… Хотя идея заманчивая, - хитро улыбнулся Флоран.
- Ах, ты какой, - шутливо толкнула его в бок, и Флоран упал на траву. - Даже не надейся!
- Почему? – улыбнулся он, приподнявшись на локте. - Ты меня стесняешься?
- Конечно, - ответила, допивая кофе, - я ведь совсем не знаю тебя…
- Разве? А мне казалось, что мы сегодня с тобой познакомились, - в его глазах засверкали задорные огоньки.
Я прилегла рядом с ним и бесстрашно посмотрела ему в глаза. И, правда, за эти сутки Флоран стал для меня таким родным, что, казалось, я знаю его всю жизнь. Но все же было интересно узнать его историю.
- Я знаю только твое имя и то, что ты художник. Но не знаю, где родился, учился, кто твои родители, что любишь…
- Обязательно расскажу тебе все, но только давай не сегодня? Не хочется портить своей биографией такой чудесный вечер, - улыбнулся Флоран и пододвинулся ко мне.
Нас разделяла лишь чашка кофе, которая служила последней преградой. Большие карие глаза снова ласкали меня своим взглядом. А когда я почувствовала, как ладонь художника накрыла мою, то меня охватила волна возбуждения. Этот человек действительно обладал магией. Магией взгляда и прикосновения. Он был словно не из нашей Вселенной, но в то же время это не была игра моего воображения. Вот он. Могу прикоснуться к нему, поцеловать…
- Когда я увидел тебя вчера, то сразу понял, что ты не должна пройти мимо меня, - сказал Флоран, и его рука коснулась моей щеки. - Мимо моей жизни…
- И я не прошла, - ответила, сильнее прижимаясь к его руке.
- Слава Богу… - шепнул Флоран.
Я прикрыла глаза и буквально через секунду почувствовала вкус его губ. Это ощущение было божественным. Мы ласкали друг друга губами, руками, сердцами. Пальцы скользнули в его волосы. Мое женское естество ликовало от того, как Флоран целует меня, а его ладонь описывает круги на моей спине под майкой.
Тогда и я вдруг решилась почувствовать его тело. Нерешительно рука скользнула под рубашку и коснулась его обнаженной кожи. Флоран был худощавым, он не был похож на накаченного парня из тренажерного зала. Не было кубиков пресса и рельефных мышц, но мне хватило только одного прикосновения, чтобы понять - все это неважно. Сначала скромно, но потом все увереннее моя ладонь скользила по его телу, охватывая каждый его кусочек. Его рука проделывала то же самое с моим телом. Она, то поднималась к плечам, то опускалась к пояснице, волнуя мое и так разгоряченное ласками сердце.