— Если бы ты знала, как я сожалел об этом! — Густав покачал головой и опять перевел взгляд на пламя.
Он взял кочергу и поворошил угли, наблюдая за тем, как все ярче разгорается пламя.
— Могу пообещать тебе, что так больше не случится. — Он вернул кочергу на место и повернулся к Патриции. — Я хочу быть тебе хорошим мужем и заботливым отцом нашим детям.
У Патриции перехватило горло от прилива эмоций, и она откашлялась.
— Об этом говорить рано.
— Почему?
— Мы пока еще никак не наладим отношения между нами, что уж тут говорить о детях.
— Ты боишься? — спросил он вполголоса.
— Чего?
От одной только мысли о том, что она опять будет носить ребенка Густава, сердце Патриции забилось так сильно, что у нее закружилась голова.
— Забеременеть.
То, что произошло с их первенцем, всегда будет стоять между ними, как незарастающая рана, как несмываемое пятно, как призрак из старого замка, который вновь и вновь будет преследовать их…
Патриция больше не могла сидеть, она встала и заходила по комнате.
— А ты как думаешь?
— На этот раз я всегда буду рядом с тобой, — торопливо пообещал Густав.
Он тоже встал и медленно, словно боясь вспугнуть, подошел к ней. Легкая улыбка играла на его лице, а синие глаза были словно море в бурю.
— Если ты забеременеешь, у тебя будут самые лучшие врачи, лучший уход, уж я об этом позабочусь.
Патриции очень хотелось, чтобы он обнял ее, но она не решалась сделать первый шаг. Ей так хотелось, чтобы он доказал ей, что он и вправду хочет, чтобы они были вместе… Хотелось поверить, что им движет не только желание загладить вину за смерть ребенка. Но пока она не услышала от него ни слова о любви.
— Я не могу переехать в Оттаву, ты понимаешь это? — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Его улыбка не угасла, как она опасалась. Он протянул руку и погладил ее волосы.
— Я могу переехать к тебе, если ты захочешь. До Оттавы всего сорок минут на машине. Мы сможем найти дом с большим садом, где могли бы играть наши дети.
Ах, Густав… Его слова падали в ее измученную одиночеством душу, словно долгожданный дождь на пересушенную почву.
— Можно, я обниму тебя? — неуверенно спросил он хрипловатым голосом. — Просто немного подержу тебя в своих объятиях?
Патриция ринулась к нему, не говоря ни слова. Крепко прижимая ее к груди, Густав осторожно положил ладонь на ее затылок, а другой рукой обвил ее талию. От нее пахло цветами, солнцем и дождем, всем, чем природа сегодня так щедро их одарила. Густав неожиданно вспомнил пряный навязчивый аромат духов Эстер. Женщина в его руках была лишена искусственности…
Он вспомнил их первую встречу. Она сидела в переполненном автобусе и, казалось, была поглощена своим журналом по искусству балета. Но он сразу понял, что это не совсем так, потому что время от времени она бросала на него взгляд украдкой. Густав вышел на той же остановке, что и она, и сразу же, без обиняков спросил: «Какую кухню вы любите больше всего?».
Она оторопела и испуганно ответила: «Итальянскую», после чего он пригласил ее в лучший итальянский ресторан в Оттаве. Она согласилась, и он дал ей свою визитку на тот случай, если она захочет проверить, тот ли Он человек, за кого себя выдает. Он шел по улице, и ему хотелось петь от счастья. Он точно знал, что эта девушка обязательно придет на свидание, потому что электричество, проскочившее между ними, было почти осязаемо. Потом он долго и красиво ухаживал за ней, проявляя удивительное терпение, боясь напугать ее своей страстью…
Но сейчас Густав понимал, что он вряд ли сможет демонстрировать терпение или осторожность, ведь его тело имело на этот счет свое собственное мнение. Он дотронулся губами до ее волос, погладил руками хрупкую спину, удивляясь тому, как удачно она вписывается в его объятия. Просто создана для них… Если бы он мог освободить ее от всей этой одежды и уложить на толстый арабский ковер…
Густав почувствовал, как Патриция легонечко вздохнула, а затем ее охватила мелкая дрожь. Он рукой приподнял ее подбородок и голодным взглядом впился в бездонные зеленые глаза.
— Я никогда не переставал желать тебя, — прошептал он, и Патриция почувствовала, что он говорит правду.
— Секс только усложнит все… — прошептала она, но не сделала попытку освободиться из его объятий. — Я еще ничего не решила. Мне все еще нужно время.
— Разве я предлагал заняться сексом? — возмутился Густав, и веселый огонек вспыхнул в его глазах. — Давай лучше займемся любовью. Ты ведь согласна с тем, что это разные вещи?
Как и сегодня утром на лужайке, Густав положил ладонь на ее грудь, прикрытую мягким шерстяным свитером. Он дразнил и мучил ее сосок, пока тот не превратился в тугую бусинку. Ее лоно сразу же заныло. Горячие ручейки желания побежали по всему телу. Его губы гипнотизировали ее, медленно приближаясь… И Патриция больше не смогла этому противостоять. Застонав, она обхватила рукой его голову и притянула его лицо ближе к себе. Прикосновение его губ обожгло ее, и она почти сразу же приоткрыла свои губы, впуская его язык.