— Раздевайся, — прошептала Патриция.
Она с шутливым рычанием ухватила Густава за лацканы пиджака и стала раздевать мужа, не желая терпеть даже минутного промедления. И не на шутку удивилась, когда Густав внезапно схватил ее за запястья.
— Послушай, мне всегда казалось, что именно представители моего пола издавна славились участием в мародерстве и изнасилованиях, — поддразнил он ее, не спуская с нее смеющихся глаз.
После его слов в воображении Патриции пронеслись такие картины, что температура ее тела сразу же подскочила градусов на сто.
— Видимо, ты прав, — прошептала она с соблазнительной хрипотцой. — Но что зря болтать, продемонстрируй, как это делалось?
Он застонал и крепко поцеловал жену, но затем почему-то резко отпустил ее.
— Нет, так не пойдет, — прошептал он.
— Густав, что случилось?
Неужели она невольно преступила какую-то недопустимую черту? Может, настойчивые женщины не привлекают Густава, и он любит скромниц? Когда они поселились вместе, она постепенно стала расслабляться, проявляя такие черты характера, которые раньше тщательно скрывала от всех, все больше проникаясь к Густаву доверием.
Он порядочный и добрый человек, он больше никогда не обидит меня, как когда-то, он слишком любит меня, чтобы сделать это еще раз, повторяла она себе снова и снова.
Но сейчас Патриция неожиданно почувствовала волну сомнения, опасаясь, что она сделала или сказала что-то такое, что может изменить его отношение к ней. Она скрестила руки на груди и беспокойно ждала его объяснений.
Она услышала, как он чуть слышно выругался. По крайней мере, так ей показалось. Просто он сказал что-то по-немецки, и его тон ей не понравился.
— Я думаю, что нам необходимо установить некоторые правила поведения, — сдержанно сказал Густав.
— Что? Правила поведения? — недоуменно переспросила Патриция.
— Не думаю, что тебе следует слишком возбуждаться в твоем нынешнем состоянии, — сказал Густав с несчастным выражением лица. — Слишком активная сексуальная жизнь может повредить ребенку, — заученно произнес он фразу, явно взятую из какой-то книги.
Патриция от души посмеялась бы, если бы он не был так серьезен.
— Откуда ты взял эту чушь? — спросила она довольно ровным, как она надеялась, голосом, ничем не выдавая подступающую к горлу истерику.
— По-моему, звучит довольно разумно, нет? — неуверенно спросил он.
На его лице отразилось так несвойственное ему сомнение. В душу Патриции вдруг мягко закралось какое-то теплое и нежное чувство и навечно поселилось там.
— Да ну? — насмешливо протянула она, удивленно всматриваясь в его лицо.
Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос.
— К тому же доктор рекомендовал тебе больше отдыхать, особенно первые три месяца, — продолжал Густав с серьезным выражением лица. — Я не хочу, чтобы ты надрывалась, занимаясь домашними делами. Я уже был в агентстве по трудоустройству и просил их прислать кого-нибудь для ежедневной помощи тебе. А теперь присядь, отдохни, а я заварю тебе чудесный фруктовый чай, который мне порекомендовали в поликлинике.
— Послушай, Густав, не стоит так сильно опекать меня. Я не хочу никакого фруктового чая! Терпеть не могу эту душистую водичку! И вообще, мы до этого говорили вовсе не о чае, так ведь?
Она быстро заходила по комнате, как будто это могло помочь ей освободиться от всех тревожных мыслей, мучающих ее.
— С того самого дня, как я сказала тебе, что беременна, ты носишься со мной, как с писаной торбой. Это очень трогательно с твоей стороны, но не стоит попусту поднимать весь этот шум. Беременность — это вовсе не болезнь! Наш буфет просто до верху забит всевозможными лекарствами и пищевыми добавками, отвратительными на вид и противными на вкус. Я бы не стала их принимать, даже если бы умирала от голода на необитаемом острове. Я хочу нормальной еды — жареной рыбы, сосисок, пиццы, гамбургеров, картофельного пюре… Но это еще не самое страшное, Густав, я еще как-то смогу пережить такую диету. Но кое-что я совершенно не приемлю. Попробуй-ка догадаться, о чем это я?
Как же она была хороша, когда сердилась! Густав смотрел на жену с тем же выражением, с каким ребенок рассматривает витрину магазина, где продают конфеты. Он с трудом привел в норму участившееся дыхание. Не имеет значения, как сильно он желает Патрицию, не имеет значения, сколько раз за день ему придется принимать холодный душ, он готов на любые жертвы, лишь бы Патриция была совершенно здорова и ничто не угрожало их малышу.