Когда Лиля увидела, что ее атакует «фоккер», она приняла его вызов и пошла ему навстречу, ловя самолет на прицел. Расстояние между ними быстро уменьшалось, и Лиля, опережая врага, в удобный момент нажала на гашетки... Что это?.. Тишина... Что случилось?! Кончились патроны... Все еще не веря в это, она машинально нажала на гашетки еще раз и в тот же миг подумала: поздно! Вот так положение! Не рассчитывая на то, что выстрелов не будет, она опоздала вовремя отвернуть в сторону: враг, стреляя, несся прямо на нее... Резкий отворот, но очередь, выпущенная «фоккером», успела задеть «ЯК». Лиля почувствовала, как что-то горячее ударило в ногу, обожгло и отдалось болью во всем теле... Ранена!
Нужно было поскорее уйти, оторваться от противника. Это удалось ей не сразу. Превозмогая боль, которая усиливалась при каждом движении, Лиля попыталась вывести самолет из боя. Однако «фоккер» не хотел оставлять ее, упорно преследуя уклоняющийся от боя «ЯК».
— Леша, прикрой! Стрелять нечем... — попросила Лиля, и собственный голос показался ей таким слабым, что она еще раз, собравшись с силами, позвала: — Леша!..
Истребитель Соломатина метнулся к ней и бросился в атаку на врага, принудив его оставить подбитый «ЯК». Тем временем Лиля, пикируя, уходила в сторону.
— «Тройка», что случилось? Отвечай! — услышала она в наушниках Лешин голос.
— Я — «тройка». Ранена...
— Курс — домой! Держись!
Выйдя из боя, Лиля взяла курс на свой аэродром. Страшно болела нога, шевелить ею было невозможно — при малейшем движении боль ударяла в поясницу, в спину. В довершение всего начал барахлить мотор. Сначала он давал перебои, но скоро совсем заглох. Стало тихо. Лиля перевела самолет в планирование. Высота быстро уменьшалась.
«Неужели не долечу до аэродрома? Тогда садиться в поле... Хорошо, что не за линией фронта, а на своей территории. А нога? Трудно будет сесть... Ничего, все равно сяду...»
К Лиле совсем близко подошел «ЯК» Соломатина. Так близко, что она увидела его лицо в шлеме, озабоченное, полное тревоги, и через силу улыбнулась. В этот момент ей даже показалось, что боль в ноге утихла.
— Я здесь. Тяни, Лиля, тяни! Аэродром уже близко... — снова раздался голос Леши. — Сесть сможешь? Отвечай!
— Смогу.
Он летел рядом с ней, оберегая и подбадривая, пока она не зашла на посадку.
А тем временем внизу на стоянке Лилю с нетерпением ждала Катя. В руках она держала «Правду», которую выпросила у комиссара специально для Лили. В газете красным карандашом была отмечена, статья, озаглавленная «Слава отважной четверке — Баранову, Соломатину, Литвяк и Каминскому!».
Это был очень краткий рассказ о бое четверки «ЯКов» с двадцатью девятью самолетами противника, состоявшемся два дня назад. «ЯКи» основательно растрепали строй бомбардировщиков «Ю-88» и принудили фашистов сбросить бомбы в голой степи, после чего бомбардировщики обратились в бегство. Из четырех сбитых в этом бою самолетов Лиля сразила один сама и другой помогла уничтожить командиру. Теперь об этом писала «Правда».
Когда в небе показались самолеты, идущие с задания, Катя воскликнула:
— Летят! Инка, они летят, вставай! Слышь, Профессор, хватит дрыхнуть — командир твой возвращается!
Инна, свернувшись калачиком и накрывшись курткой, крепко спала тут же, на стоянке, подложив под голову брезентовый самолетный чехол. Она открыла сонные глаза, повела отсутствующим взглядом по сторонам, посмотрела на Катю и снова сомкнула веки, так и не проснувшись. Обычно Инна всегда встречала Лилю, заранее, каким-то шестым чувством определяя, что летит ее самолет, но на этот раз после бессонной ночи свалилась как убитая.
Один из «ЯКов», летевший значительно ниже других, не разворачиваясь и не делая круга над аэродромом, стал садиться поперек посадочной полосы. Было ясно — с ним что-то случилось. Узнав по номеру Лилин самолет, Катя произнесла тихо и удивленно:
— Лилька...
Замерев на месте, словно загипнотизированная, она следила за посадкой. Самолет тяжело плюхнулся колесами прямо в лужу, расплескав вокруг брызги, и, пробежав совсем немного по летному полю, залитому водой, остановился. Мотор не работал.
— Слышь, Инка! Что-то у нее неладно... Бежим туда скорее! — сказала Катя, продолжая смотреть на самолет и ожидая, не появится ли оттуда Лиля.
Обернувшись, она увидела, что Инна продолжает крепко спать, натянув куртку на голову, и рассердилась:
— Да вставай же! Командира твоего подбили!
Ничего не понимая, Инна поднялась с земли, проспав всего минут пятнадцать. За день ей приходилось выполнять много тяжелой физической работы, провожая и встречая самолеты, заправляя их горючим, ремонтируя... А в этот раз она и ночью не сомкнула глаз.
Протирая глаза, она спросила:
— Что случилось? Где самолет?
— Лилька села... Мотор не работает!
Сон у Инны как рукой сняло.
Они побежали через летное поле к самолету, застывшему на краю аэродрома. На взлетную полосу один за другим садились остальные «ЯКи», плюхаясь в воду, веером рассыпая в стороны брызги. Дежурный по полетам что-то сердито кричал бегущим девушкам, размахивая флажком и грозя кулаком.
Подбежав к самолету, Катя вскочила на крыло и, запыхавшись, прерывающимся голосом спросила:
— Что, что с тобой, Лиль?..
Лиля сидела в кабине бледная, закрыв глаза. На лбу ее мелким бисером выступили капельки пота. Все силы она истратила на то, чтобы долететь до аэродрома и посадить самолет.
— Лилька! — испуганно позвала Катя.
Лиля тихонько застонала, шевельнув больной ногой.
— Ранило? Давай отстегну.
Катя перегнулась в кабину и увидела на полу красную лужицу крови. Она взглянула на Лилю, но промолчала. С другой стороны на крыле стояла Инна, тоже помогая ей расстегивать парашютные лямки.
— Ну как? Сможешь сама подняться?
— Дай руку, Профессор... Попробую.
— Только, смотри, осторожней. Не двигай ногой!
Лиля попыталась приподняться, но сразу же, застонав, упала назад на сиденье. Больная нога казалась неимоверно огромной, чужой и совершенно не слушалась
— Не могу...
— И не надо. Подожди немножко, сейчас «санитарка» приедет, — сказала Инна.
— Да вот она! И комэск едет! Ну теперь порядок. Сейчас мы тебя вытащим! — пообещала Катя.
Машина остановилась у самолета, и с подножки спрыгнул Леша Соломатин, который, посадив свой «ЯК», сразу же побежал за «санитаркой».
— Ну-ка, пусти меня, — сказал он Инне и мгновенно очутился на крыле.
— Как же я встану? — забеспокоилась Лиля.
Она опять попробовала подняться на ноги.
— Что, Лиля, плохо? Держись-ка за меня! Обними, не бойся. Обеими руками. Вот так, за шею... Покрепче! Потерпи, потерпи, я сейчас...
Он легко поднял ее на руках, вынул из кабины и осторожно сошел на землю. Прижавшись головой к Лешиному плечу, Лиля старалась не стонать.
— Ничего, ничего, все будет хорошо...— приговаривал он, укладывая её на носилки. — Все будет хорошо.
Сестра, разрезав сапог и брюки быстро осмотрела рану и ловко перевязала ногу ниже колена.
— Кажется, ничего страшного. Осколок, по-видимому, застрял в мякоти, — сказала она.
В машине Леша сел рядом с носилками, собираясь ехать с Лилей. Больше никому не разрешили оставаться в «санитарке». Уходя, Катя вспомнила о газете и стала поспешно засовывать ее Леше в карман.
— Там про вас написано, про тот бой, что был два дня назад. Прочитайте! Ну, бывай, Лилька! Держись, я тебя найду! Мы с Инкой явимся к тебе... Поправляйся!
— До свидания, Лиля!
Машина тронулась.
— Тебе удобно? — спросил Леша.
Лиля кивнула.
— Эх ты, допрыгалась! Ишь, без патронов на фашиста бросилась! Ну, я его разыщу! Он свое получит! — Задумавшись, он сказал: — Не вовремя они нам встретились. Вообще-то не следовало бы ввязываться в бой, надо было как-то уклониться.