И опять ей показалось, что где-то она уже встречала этого летчика…
Вдруг Лиля увидела, как из облака выскочил немецкий истребитель и стал быстро приближаться к дерущейся паре. Еще секунда, и он с ходу атаковал «як». Клюнув носом, «як» свалился на крыло и стал падать, кувыркаясь в воздухе. Неужели сбил? Кто же это, кто падал? Рассмотреть номер было невозможно…
Лиля прислушалась: в наушниках стоял страшный шум — помехи, треск, крепкие словечки дерущихся летчиков. Линия фронта была уже пройдена, когда «фоккеры», израсходовавшие боеприпасы, решили дальше не идти. Они отошли в сторону и быстро скрылись.
Наблюдая за тем, как садится на вынужденную бомбардировщик, Лиля одновременно с тревогой следила за беспорядочно падающим «яком». Почти у самой земли он вдруг перестал кувыркаться, выровнялся и, видимо управляемый летчиком, стал снижаться на поле. «Слава богу, и он сядет», — подумала Лиля, убедившись, что подбитый зенитками Пе-2 уже благополучно приземлился.
Внезапно «як», начав пробег по земле, резко застопорил, очевидно натолкнувшись на препятствие, стал на нос и перевернулся…
В это время к собравшейся четверке, в которую входила Лиля, пристроились еще два истребителя из второй четверки. Двух не хватало, в том числе и Кати. У Лили ёкнуло сердце: Катя… Неужели это она там, внизу? Качнув крыльями, она вышла из строя и ринулась вниз, туда, где на поле, изрытом траншеями и усеянном воронками, беспомощно лежал перевернутый истребитель.
К самолету уже бежали люди из ближайшего поселка. Лиля низко пролетела над «яком» и рассмотрела номер: «6»! Это была Катя. И сразу ей вспомнилась странная Катина просьба перед вылетом, вспомнились ее настроение и грустная песня.
Горячая волна подкатила к горлу… Неужели Катя разбилась? Неужели разбилась?! Нет-нет, она только ранена. Не может быть, чтобы совсем… Не может быть! Она же сумела перед самой землей выровнять самолет и уже вела его на посадку! Она была жива! Сейчас эти люди, бегущие к самолету, помогут ей выбраться из кабины. Они ей помогут! Ну конечно же… Но почему они так долго бегут? Так бесконечно долго, целую вечность… А Катя там, в кабине… Быстрее, ну быстрее же!
Наконец они приблизились к самолету, окружили его и начали вытаскивать Катю.
А Лиля все летала и летала над подбитым истребителем, не в силах ничем помочь: здесь, на этом изрытом поле, сесть было невозможно.
Катю вытащили и оставили на земле у самолета, подложив ей под голову что-то темное. Никто никуда не спешил, не бежал, никто не пытался оказать ей помощь. Люди просто стояли вокруг и смотрели на нее. Что же они, что?! И Лиля поняла: Кате уже не помочь… Но все внутри кричало: нет, нет! Она не могла, не хотела поверить… Руки дрожали, в висках стучало:
На малой высоте она кружила и кружила, глотая слезы, и все смотрела, смотрела на неподвижно лежащую Катю, словно ожидала, что она сейчас все-таки поднимется, и никак не могла улететь.
Потом Катю накрыли с головой. «Зачем же они, зачем?!» Несколько человек нагнулись и стали поднимать ее, чтобы унести с поля…
Последний раз промчавшись бреющим над людьми, над истребителем, над Катей, Лиля резко бросила свой «як» кверху, и он, набирая высоту, завыл печально и надрывисто.
«Тройка», сбей «раму»!
Днем, когда на аэродром налетели «хейнкели», Лиля была дома. Налет продолжался недолго: «хейнкели», появившиеся с востока, прошли бреющим над стоянками, обстреляли самолеты и, сделав еще один заход, улетели.
Лиля поспешила к своему самолету. Там уже работали девушки: Инна чинила крыло, в котором оказались пробоины, ей, как всегда, помогала Валя. Обе торопились, чтобы успеть к Лилиному приходу, но так и не успели.
— Что, попали? — заволновалась Лиля. — Сильно повредили? Покажи — где?
— Немножко… Вот крыло только, — ответила Инна. — Я осмотрела весь самолет — больше пробоин нет.
— О, дырка большая! Долго латать…
— Одна осталась, последняя. Ничего, залатаем… Мы скоро кончим. Еще полчасика, не больше… Ты пока отдохни.
Лиля молча кивнула.
Примеряя заплату, Инна бросила проницательный взгляд на свою летчицу — как у нее настроение. Только вчера похоронили Катю, и Лиля уже вторую ночь не спала. За последние два дня она побледнела, глаза провалились, но, несмотря ни на что, держалась.
Лиля постояла, посмотрела, как проворно работают девушки, и взглянула на часы: успеют ли?