— Только не я тебя спасла, а другая летчица — Катя… Катя Буданова. Это она бросилась на «мессера», который хотел добить тебя. Я все видела.
— Да? Передайте ей спасибо, Лилия Владимировна! Я и сам бы поблагодарил ее, да только не знаю, встретимся ли мы…
— Нет, Климов, некому теперь передавать, — сказала Лиля. — Некому… Не вернулась после того боя Катя…
— Что вы говорите! Не вернулась?! — с ужасом воскликнул он. — Из-за меня! Неужели погибла?
— Разбилась Катя… Раненная, садилась на поле. Самолет перевернулся…
— Лилия Владимировна! Лиля… Я им отомщу за нее, за Катю! Поверьте мне, честное слово — отомщу! Они еще не знают, что может Климов! Они еще почувствуют!
— А ты все такой же, — печально улыбнулась Лиля, глядя, как он потрясает кулаком.
— Лилия Владимировна! Можно… Разрешите, я буду называть вас просто Лилей? — попросил Климов.
— Ну конечно. Я уже давно перестала быть твоим начальством. Ну, а теперь расскажи о себе.
— Только сначала перекусим: я привез с собой из полка сухой паек. Так сказать, обед!
— Можно, — согласилась Лиля. — Я сегодня почти ничего не ела утром.
Климов повернулся к двери вагончика и громко крикнул:
— Эй, хлопцы, обедать пора! Выходи, хватит дрыхнуть! Несите сюда обед!
Лиле он объяснил:
— Тут у меня экипаж: штурман и стрелок. Скоро полетим домой, самолет уже готов. Вас только провожу…
Спустя два часа Лиля вместе с Климовым, который хотел непременно проводить ее, уехали в поле, где стоял «як».
Не пустить «фоккеров» к строю!
Весь июль не было дождей, и пересохшая степь изнывала от жары. Земля на аэродроме местами потрескалась и оголилась, выгоревшая трава желтела бледными пятнами. При взлете и посадке самолетов поднималась высоко в воздух мелкая сухая пыль и долго висела туманом, медленно оседая.
В небе Донбасса шли жестокие бои. Немцы, удержавшись на реке Миус во время весеннего наступления советских войск в феврале и марте сорок третьего года, уже в течение нескольких месяцев непрерывно укрепляли и совершенствовали свою оборону. Гитлер надеялся, что в битве за Донбасс, к которой готовились обе воюющие стороны, он окажется победителем.
Предстояло большое летнее наступление советских войск, в результате которого Южный фронт совместно с соседним Юго-Западным должны были окончательно освободить донбасские земли от врага и двинуться дальше, к Днепру.
Перед наступлением авиация действовала особенно активно. Истребителям приходилось летать непрерывно, часто даже ночью.
Лиля, осунувшаяся, похудевшая, с заострившимися чертами лица, казалось, не знала усталости. После гибели Леши и Кати она не находила себе места, земля словно жгла ей ноги — она постоянно рвалась в воздух. Вернувшись с задания, с нетерпением ждала следующего вылета, чтобы снова встретиться с врагом.
Каждый раз, когда Лиля видела черную свастику на борту фашистского самолета, в сердце ее закипала ненависть, и ей казалось, что именно в этом самолете сидит тот летчик, который убил Катю, Лешу…
К концу июля количество вражеских самолетов, сбитых Лилей, увеличилось до двенадцати. Она часто летала в паре с Сеней Трегубовым, но уже и Трегубова, у которого теперь был солидный опыт, стали иногда назначать ведущим.
После того как похоронили Лешу Соломатина, Сеня долго ходил как в воду опущенный. Зная, что Лиля молча страдает, он и сам терзался и готов был взять на себя все ее страдания, если бы это было возможно. Он издали следил за ней, стараясь как можно реже попадаться ей на глаза, а в воздухе всячески оберегая ее.
Однажды эскадрилья «яков» вылетела для сопровождения бомбардировщиков Пе-2 к цели, расположенной в районе Донецка.
Сеня Трегубов остался на земле — его самолет был неисправен. Он с тоской провожал глазами улетающую эскадрилью, семь «яков», среди которых был и Лилин…
Самолеты уже скрылись, растворившись в яркой голубизне утреннего неба, а Сеня все еще смотрел им вслед. К нему подошла Инна, которая, проводив свою летчицу, убирала на стоянке.
— Трегубов! Сеня!
— А?
— Ну чего ты стоишь тут? Шел бы отдыхать, пока есть такая возможность. Все равно самолет твой сейчас не полетит.
— Да, с мотором что-то не в порядке.
— Вот и отправляйся домой.
— Не могу, — ответил грустно Сеня. — Как-то на сердце неспокойно. Привык я, что ли, с ней рядом… А сегодня у нее ведомым новенький — Никонов…
Инна понимающе кивнула.
— Будешь здесь ждать?
— Да, подожду, — ответил Сеня смущенно.