— Ты, Тась, у нас сегодня вроде именинницы.
Взволнованная, с румянцем на смуглых щеках, Тася вспоминала фронтовые встречи с Виктором.
— Ты расскажи, как вы познакомились. Очень интересно! — подсказывала ей Катя.
— Да все же знают, я рассказывала!
— Ну, может, пропустила что. Поподробней давай, с самого начала.
— А я вот ничего не знаю, — вставила Зоя, прибывшая в госпиталь несколько дней назад.
Еще не вполне оправившаяся после операции, с перебинтованной головой, словно в белой шапочке, она была похожа на школьницу. Зоя редко вступала в разговор, молчаливо наблюдала за девушками.
— Правда? — обрадовалась Тася, которой вдруг захотелось вспоминать и вспоминать обо всем, что было связано с Виктором. — Ну, слушайте. Увидели мы раз с Верой, подругой моей по медсанбату, что падает наш самолет… Дым за ним тянется. Побежали в поле, где он упал. Близко совсем. Видим, дымится он весь, а в кабине летчик сидит, живой… Кабина открыта. Посадил он, значит, самолет, открыл кабину, а вылезти не может — раненный… Я говорю Верке: «Давай поможем ему!» А она испугалась. «Взорвется, — говорит, — не пойду».
— Вот дрянь! — отметила Зина. — Так и не пошла?
— Ругнулась я на нее, кинулась к летчику одна, — продолжала Тася, — а он посмотрел на меня: «Скорей уходи! Я сам…» Попробовал встать, застонал и потерял сознание… Молодой такой… Поднимаю я его, тяжело, никак не могу. Кричу Верке: «Помогай! Видишь, я не боюсь!» Прибежала. Стали вытаскивать вместе. Спустили его на землю. Только успели оттащить от самолета в сторону, и тут — ка-ак рванет! Мы упали на землю… Обошлось, ничего… А летчик очнулся, говорит: «Спасибо, красавица… Скажи, ноги у меня есть?» «Есть, есть! — отвечаю. — Все есть!» Ну, мы его в медсанбат. Оттуда увезли в госпиталь. Думала, забудет меня. А он не забыл, нашел потом. И звать не знал как, а нашел… Вот как… Правильно, что ему Героя дали…
— Ты, Таська, тоже герой! — сказала Катя.
— Ну, скажешь еще! — засмеялась Тася. — Правда, есть у меня награда — медаль «За отвагу».
— Это за то, что Виктора спасла? — поинтересовалась Зина.
— Нет, за это чего же награждать? Медаль мне дали, когда я семнадцать раненых вынесла с поля боя. Вот когда страшно было: кругом стреляют, артиллерия бьет… А я ползком… Комбат кричит: «Климова, назад! Пережди, а то убьют!» Да разве можно ждать! Раненых много, со всех сторон зовут: «Сестричка, сюда…» Тяжелые они, черти, чуть не надорвалась… Отдышусь немного — и за следующим… Положу на плащ-палатку и тащу…
— Значит, Таська, — потирая руки, сказала Катя, — мы так и напишем твоему Виктору: приедешь в Москву, приходи к нам, гостем будешь! А там не бойся, подружка, мы тут, рядом! Подмогнем!
Все засмеялись, и громче всех счастливым смехом залилась Тася, верившая в эту минуту, что так оно и будет. Приоткрылась дверь, и Алия сначала робко просунула голову: нет, не плачут, смеются. И уже смелее спросила:
— Можно к вам?
— Давай заходи, заходи!
— Пришла сказать: кино после ужина будет. «Актриса» называется. Привезли уже.
— Ура, девочки! — воскликнула Зина. — Только места надо занять заранее.
Мест как таковых не было. Кино показывали прямо в коридоре этажом выше, народу набивалось много, сидели на стульях, на столах, на тумбочках, даже на полу. Лежачих из хирургического, несмотря на строгий запрет, поднимали на лифте вместе с каталками, и часто хирургическим больным приходилось давать бой, чтобы отвоевать себе место.
— Выделим ударную группу, — решила Катя.
— Ну, я пошла, — сказала Алия, не двигаясь с места, с любопытством поглядывая на Катю. — Скажи, а почему плакали раньше?
— Кто плакал? Никто не плакал. Это тебе показалось, Алия. Поняла?
— Поняла…
Утром Катя проснулась рано. Сразу вспомнила — воскресенье, посетительский день. Придет мама. И к Свете придут сегодня. Хорошо, что вчера вечером к телефону подошла Светина мама. Сначала говорила с ней Катя, чтобы подготовить ее, — так они решили. Правда, выслушав Катю, она почему-то ничего не поняла, испугалась и заплакала, но когда Катя объяснила, что Света жива и здорова, она немного успокоилась и только машинально повторяла: «Боже мой!.. Светочка… Боже мой!..» Тогда Катя, считая свою миссию выполненной, передала трубку Свете.
Катя прислушалась — в палате было тихо, только где-то в углу перешептывались девушки да щебетали за окном птицы, дробно постукивая клювами по кормушке — фанерной дощечке, спущенной на бинтах из форточки. Птицами занималась Света — значит, она уже встала, наполнила кормушку хлебными крошками.