— Быстрее! — потребовала Тася.
Раскрасневшись, с блестящими черными глазами и тонкими дугами бровей на смуглом лице, веселая и улыбающаяся, она все чаще перебирала ногами и стучала каблучками в такт убыстряющемуся темпу музыки.
Все, кто мог, хлопали в ладоши, входя в азарт, любуясь Тасей.
— Давай, давай, дядя Вася! — выкрикнула Катя. — Веселее!
— Ой, здорово, Таська! Даже я так не могла! — радовалась Зина.
Счастливая от сознания, что ею любуются, Тася забыла сейчас обо всем: и о своем несчастье, и о том, как горько плакала, забившись в угол ванной, и даже о Викторе, который летает далеко на фронте и которому она никак не решится написать.
Она танцевала, и все видели ее такой, какой ей хотелось казаться: здоровой, красивой, без изъянов. Стройные ноги в коричневых туфельках отбивали дробь, губы улыбались. Темные волосы живыми струями свободно падали на плечи, скользили по щекам, по шее, закрывая иногда все лицо, и тогда Тася гордым движением головы откидывала их назад.
— Глядите, подружки, Таська-то у нас какая красивая — царица! Мы тебя скоро замуж выдадим, Тась!
— Эх-эх-эх! — тонким голосом подогревала танец развеселившаяся тетя Варя.
Ей не терпелось тоже выйти в круг и лихо сплясать, припевая частушки, и она бы наверняка вырвалась туда, но Миша, который теперь смотрел на танцующую Тасю без всякой боязни, с нескрываемым восхищением, вежливо удерживал тетю Варю за локоть.
— Не будем ей мешать, Варвара Тимофеевна…
— Красавицы вы мои! Да вас же на руках будут носить! И песни про вас будут петь! Женское ли дело — под пулями!.. Ах ты, господи! — восклицала она. — Ну скажи, Егор Иванович!
— Это так… — неопределенно отвечал Егор Иванович, после чего надолго замолкал.
И непонятно было, соглашался он с тетей Варей или же хотел выразить сомнение.
Дядя Вася вошел во вкус, пальцы его резво бегали по клавишам, и баян рассыпался переборами. Без устали, с упоением танцевала Тася, кто знает — может быть, последний раз в жизни. И хотела натанцеваться досыта. Там, впереди, на гражданке, она никогда не решится… И что ее ждет — неизвестно… Но лучше не думать об этом… Пусть! Пусть будет, что будет! Сегодня она танцует! Сегодня — праздник! Восьмое марта!..
Тася кружилась, и все кружилось, неслось навстречу, наплывало, уходило — лица, стены, окна, дверь… Снова лица… И вдруг — знакомый облик… Мелькнул у двери и исчез… Нет, показалось, как во сне… Да нет же, он! Его лицо!
Резко остановившись, Тася замерла на месте как вкопанная.
В дверях стоял Виктор.
В военной форме, белый халат наброшен на плечи. Брови сдвинуты, лицо хмурое.
Тяжело дыша, Тася не сводила с Виктора немигающего взгляда. Бешено колотилось сердце. Приехал… А она не успела… Что же теперь?..
Все притихли. Только веселая цыганочка, потерявшая всякий смысл, никому не нужная, продолжала еще звучать в комнате. Но вот дядя Вася, уловив перемену, повел головой, прислушался и, растянув последний аккорд, умолк. Наступила тишина.
Тася понимала: Виктор ожидал увидеть все, что угодно, только не то, что увидел, и сейчас, в эти короткие секунды, все обдумает и решит. Может быть, не сразу, не скоро ей станет ясно, что именно он выберет. Холодный пот выступил у нее на лбу… Нет, она сразу почувствует! Почувствует… Но зачем ждать, оттягивать? Ведь и сама она не хочет… Не хочет?!
Застигнутая врасплох, Тася стояла, смертельно пугаясь того, что произойдет в следующий момент, но смело смотрела на Виктора. Так загнанная дикая лань, не имеющая пути к отступлению, дрожа всей кожей, с бесстрашием отчаяния ждет выстрела охотника, вскинувшего ружье.
Что же он медлит? И видит ли ее? Губы плотно сжаты, тяжелый взгляд устремлен куда-то дальше, сквозь нее… Чужой, совсем чужой!.. Нет, таким Тася никогда не видела Виктора. Как будто не ее, а врага он встретил… Да, именно такое выражение лица должно быть у него, когда он бросает свой истребитель в атаку на врага. Но ведь перед ним она, Тася!..
Ей захотелось крикнуть: «Это я! Слышишь, Виктор, это я, Тася!»
Она не крикнула, не шевельнулась. Поняла: сейчас Виктор действительно готов был вступить в смертельный бой, чтобы мстить за нее, Тасю, за таких, как она…
Наконец взгляд его вернулся издалека, посветлел, и губы дрогнули, как будто Виктор вдруг очнулся и лишь теперь увидел Тасю.
Где взять силы?..