К девушкам подсели летчики:
— Споем, что ли? Времени еще достаточно. Катерина, запевай! Что-нибудь душевное...
Вздохнув, Катя откинула голову, медленно провела рукой по волосам, поправляя свой кудрявый чуб, упавший на лоб, затем, будто отгоняя прежние мысли, скользнула ладонью по лицу и запела сначала тихо, потом громче:
Там вдали, за рекой, загорались огни,
В небе ясном заря догорала...
Все дружно подхватили негромкими, чуть приглушенными голосами:
Сотня юных бойцов из буденовских войск
На разведку в поля поскакала...
Закрыв глаза, Катя звонким, сильным голосом вела мелодию. Она любила петь и пела всегда с удовольствием, с чувством, забывая обо всем на свете, целиком уходя в песню. В полку ее считали признанным запевалой, вокруг нее собирался народ, чтобы спеть любимую песню или послушать русские и цыганские романсы, которые она охотно исполняла. Песни, которые пела Катя, были всегда или очень веселые, задорные или, наоборот, печальные. Других она не признавала.
Сегодня ее голос звучал как-то особенно проникновенно, словно в эту грустную комсомольскую песню она хотела вложить всю свою душу.
Ты, конек вороной, передай, дорогой,
Что я честно погиб за рабочих...
Затих последний звук песни, и наступила тишина, которую никто не хотел нарушить первым.
Внезапно в тишине раздался усиленный рупором голос дежурного по полетам:
— Внимание на аэродроме! Вылет через пять минут! Летчикам приготовиться!
Все стали поспешно подниматься, озабоченно натягивая шлемофоны. Катя подождала, когда все разошлись, и как бы между прочим сказала:
— Слышь, Лиль... Там у меня в тумбочке два письма лежат. Не успела я отослать. Одно сестренке, другое на завод. Я давно обещала... Помнишь, заводские еще мне самолет хотели подарить? Может, и купят когда-нибудь.
— Помню.
— Так ты отошли письма, Лиля. Адреса уже написаны.
— Когда? — не поняла Лиля.
— Да хоть завтра!
— А ты? — спросила Лиля подозрительно. — Разве ты сама не можешь?
— Да могу и сама... А если вдруг не выйдет, то сделай, ладно? Хочу, чтобы они обязательно получили.
— Почему это — не выйдет?
Лиля пристально посмотрела на Катю, стараясь прочитать ее мысли.
— Да мало ли что...
— Что это ты сегодня... Какая-то...
— Ну, Лилька, бывай! — улыбнулась Катя, перебив ее, и заспешила к своему самолету, на ходу надевая и застегивая шлемофон.
— Катя! Ка-тя! — крикнула ей вслед Лиля, желая задержать ее, но та не обернулась.
Лиле хотелось побежать за ней, но времени уже не оставалось. Она видела, как Катя, приблизившись к своему «ЯКу», сказала что-то технику и стала забираться на крыло. «Что это с ней?» — подумала с тревогой Лиля и, убедившись, что Катя уже села в самолет, повернулась к Инне, которая ждала ее с парашютом в руках.
— Будем запускать? — спросила она нерешительно, все еще раздумывая.
— Будем запускать, — ответила Инна. — Вот парашют, надевай.
Инна поспешно стала пристегивать парашют. В кабину Лиля садилась, испытывая гнетущее чувство, будто она не сделала чего-то важного, без чего нельзя обойтись. Но что именно нужно было сделать, Лиля не знала. Может быть, поговорить с Катей...
Точно в назначенное время восьмерка «ЯКов» вышла в район встречи. Вскоре в восточной части неба появились бомбардировщики «ПЕ-2», летевшие плотным строем на более низкой высоте. Дождавшись их, «ЯКи» заняли свое место, кружа над бомбардировщиками. Вся группа взяла курс на запад.
Приблизившись к одному из «ПЕ-2», который летел в строю крайним, Лиля увидела лицо летчика, строгое, сосредоточенное. Летчик повернул голову, широко улыбнулся ей как старому доброму другу и поприветствовал ее, подняв руку. Его улыбка показалась Лиле знакомой. Кого-то он напоминал ей, этот летчик, но сразу вспомнить кого Лиля не могла. В ответ на приветствие она покачала крыльями и заметила номер: «12». Разумеется, летчику и в голову не пришло, что «ЯК» пилотирует девушка.
При подходе к линии фронта группа встретилась с немецкими истребителями. Следом за первой шестеркой «фокке-вульфов», которые сразу же вступили в бой с «ЯКами», появилась еще семерка. Видимо, немцы надеялись, что все «ЯКи» к этому времени уже будут связаны боем с первой шестеркой «фоккеров» и бомбардировщики останутся беззащитными. Однако ведущий восьмерки предусмотрел такой вариант и, заранее разделив истребители на две группы, дал команду четверке «ЯКов» быть готовой к встрече с вражескими истребителями.
Теперь «ЯКи», встретив немцев, завязали с ними ожесточенный бой, не пуская их к строю и делая все, чтобы дать возможность своим бомбардировщикам дойти до цели и выполнить задание.
Однако, несмотря на это, три «фоккера» все-таки прорвались к строю. «ПЕ-2» сомкнулись еще плотнее, отстреливаясь из всех имеющихся пулеметов.
Заметив, что вражеские истребители заходят для атаки, Лиля оставила ведомого добивать поврежденный «фоккер», с которым она дралась, а сама бросилась на помощь к бомбардировщикам, чтобы отрезать прорвавшихся «фоккеров» от группы.
В этот момент начали стрелять немецкие зенитки: цель была уже рядом. Небо покрылось белыми дымками разрывов. Пока «ПЕ-2» под зенитным обстрелом заходили для бомбометания и пикировали, бросая бомбы на основные позиции немецкой обороны, «ЯКи» дрались с «фоккерами» в стороне. Бомбардировщики, развернувшись, уже возвращались назад, когда Лиля заметила, что один из них, крайний справа, задымил и начал отставать от остальных. Это был тот самый, номер «12». Сразу же на отколовшийся самолет ястребом кинулся «фоккер», пытаясь добить его, но уже в следующий момент наперерез фашисту метнулся один из «ЯКов», находившийся поблизости. Разгорелся бой, а тем временем подбитый зенитками бомбардировщик, постепенно теряя высоту, все тянул и тянул к линии фронта. Лиля недолго думая устремилась к нему на помощь, чтобы защитить подбитый самолет от новой атаки немцев и дать ему возможность приземлиться.
«ЯК» и «фоккер» продолжали бой. Не теряя из виду дерущихся противников, Лиля сопровождала снижавшийся «ПЕ-2». Как и в первый раз, она подошла к нему вплотную, и летчик благодарно кивнул ей головой.
И опять ей показалось, что где-то она уже встречала этого летчика...
Вдруг Лиля увидела, как из облака выскочил немецкий истребитель и стал быстро приближаться к дерущейся паре. Еще секунда, и он с ходу атаковал «ЯК». Клюнув носом, «ЯК» свалился на крыло и стал падать, кувыркаясь в воздухе. Неужели сбил? Кто же это, кто падал? Рассмотреть номер было невозможно...
Лиля прислушалась: в наушниках стоял страшный шум — помехи, треск, крепкие словечки дерущихся летчиков. Линия фронта была уже пройдена, когда «фоккеры», израсходовавшие боеприпасы, решили дальше не идти. Они отошли в сторону и быстро скрылись.
Наблюдая за тем, как садится на вынужденную бомбардировщик, Лиля одновременно с тревогой следила за беспорядочно падающим «ЯКом». Почти у самой земли он вдруг перестал кувыркаться, выровнялся и, видимо управляемый летчиком, стал снижаться на поле. «Слава богу, и он сядет», — подумала Лиля, убедившись, что подбитый зенитками «ПЕ-2» уже благополучно приземлился.
Внезапно «ЯК», начав пробег по земле, резко застопорил, очевидно натолкнувшись на препятствие, стал на нос и перевернулся...
В это время к собравшейся четверке, в которую входила Лиля пристроились еще два истребителя из второй четверки. Двух не хватало, в том числе и Кати. У Лили ёкнуло сердце: Катя... Неужели это она там, внизу? Качнув крыльями, она вышла из строя и ринулась вниз, туда, где на поле, изрытом траншеями и усеянном воронками, беспомощно лежал перевернутый истребитель.
К самолету уже бежали люди из ближайшего поселка. Лиля низко пролетела над «ЯКом» и рассмотрела номер: «6»! Это была Катя. И сразу ей вспомнилась странная Катина просьба перед вылетом, вспомнились ее настроение и грустная песня.