Выбрать главу

Лиля осталась одна. Стояла тишина. Низко над землей носились стрекозы, доверчиво садились на лопасти винта, на кончик крыла. Где-то в стороне, в низкорослом кустарнике, щебетали птицы.

Все вокруг было так мирно, спокойно... Не­ужели всего несколько минут назад она была в бою?

Медленно обошла Лиля вокруг самолета, постояла возле забрызганного маслом мотора и присела на колесо шасси. Ос­тавалось ждать: Трегубов сообщит, где она села, и за ней, ко­нечно, сразу же вышлют машину. Вероятно, ждать придется не меньше часа.

Однако уже спустя минут десять послышался гул. Маши­нально Лиля подняла голову, ища в небе самолет, но тут же догадалась, что это едет машина. Вскоре на дороге появилась полуторка, которая свернула в поле и направилась прямо к «ЯКу».

Из машины выскочили два техника в замасленных комби­незонах и подошли к самолету.

— Что у вас тут произошло? Видим, летят два «ЯКа» и один садится прямо в поле. Ну, мы скорее сюда...

— Да вот с мотором что-то, — ответила Лиля. — Трясло сильно, видно, пробили там где-нибудь... А вы откуда при­ехали?

— Здесь летная площадка недалеко. Сюда вечером при­летают «У-2» и всю ночь летают... Ну, а мы тут ремонтируем самолет. Позавчера «пешка» села на вынужденную. Подби­ли ее.

— Позавчера? — спросила Лиля и подумала, что это, ве­роятно, тот самый бомбардировщик «ПЕ-2», номер «12».

— Вам повезло, что мы еще здесь.

— Вы осмотрите мотор?

— А как же! Сейчас поглядим, в чем там дело.

Они стали копаться в моторе, ища повреждение.

— Так. Все ясно. Пробоины тут... Масло течет: трубопро­вод перебит... Надо еще внимательно все проверить. Значит, так. Давайте поедем сейчас на площадку. Вас там оставим, отдохните часика два-три, а мы захватим кое-какие детали, инструменты и сюда — чинить.

— Я думаю, скоро из полка приедет машина. Они знают, где я нахожусь, — сказала Лиля.

— Хотите тут остаться? Дожидаться их?

— Н-нет. Пожалуй, поеду с вами. Буду ждать, когда исправите, чтобы самой улететь домой.

— Тогда садитесь в кабину. Поедем.

Четверть часа спустя машина уже подъезжала к площад­ке. Еще издали Лиля увидела бомбардировщик с номером «12», который одиноко стоял на краю площадки. Больше са­молетов не было.

На ступеньке небольшого вагончика, который, видимо, слу­жил командным пунктом во время полетов, сидел летчик. Он поднялся навстречу прибывшим, высокий, темноволосый, и Лиля моментально узнала его: Климов!

Сделав несколько шагов, Климов остановился, не сводя глаз с Лили.

— Лилия Владимировна, здравствуйте!

Он сказал это так, будто знал, что она приедет на этой ма­шине, и специально ждал ее.

— Здравствуй, Климов! Вот мы и встретились...

— Наконец-то! Просто здорово! Я давно хотел разыскать вас. Знал, что вы где-то на фронте летчиком, а где — неизвест­но. Как вы тут очутились?

— Да вот ребята меня прихватили... А ты — на бомбарди­ровщике? Давно?

— На бомбардировщике. Уже больше года на фронте. Пер­вый раз сбили... Позавчера сел сюда на вынужденную. Все горевал, а теперь даже рад, что так получилось: вас встретил! А вы летаете на «У-2», ночью? С этой площадки?

— Это твой самолет стоит? — не ответив, кивнула Лиля в сторону «ПЕ-2».

— Ну да. Понимаете, подстрелили меня над целью... Ду­мал, домой не доберусь, да помог мне сесть один летчик с «ЯКа». А то бы «мессеры» добили... Обязательно найду его. Хороший парень!

— А ты что, знаешь его?

— Нет, я запомнил номер самолета.

— «Тройка»? — с улыбкой спросила Лиля.

— Точно, «тройка»... Откуда вы знаете?

— Какой же ты недогадливый, Климов! — не выдержала Лиля. — Ну подумай хорошенько!

Он удивленно посмотрел на нее.

— Как? — спросил он с растерянным видом. — Разве...

— Да моя же она, моя «тройка»!

— Ваша? — обрадовался Климов. — Так вы на истребителе! На «ЯКе»! А я думал, на «У-2»... Значит, это были вы?! По­завчера — вы?

— Угу.

— Вот действительно... И как же это я! Вы мне тогда здо­рово помогли. Даже не знаю, как сказать, — спасли меня!

— Только не я тебя спасла, а другая летчица — Катя... Ка­тя Буданова. Это она бросилась на «мессера», который хотел добить тебя. Я все видела.

— Да? Передайте ей спасибо, Лилия Владимировна! Я и сам бы поблагодарил ее, да только не знаю, встретимся ли мы...

— Нет, Климов, некому теперь передавать,— сказала Ли­ля. — Некому... Не вернулась после того боя Катя...

— Что вы говорите! Не вернулась?! — с ужасом восклик­нул он. — Из-за меня! Неужели погибла?

— Разбилась Катя... Раненая садилась на поле. Са­молет перевернулся...

— Лилия Владимировна! Лиля... Я им отомщу за нее, за Катю! Поверьте мне, честное слово — отомщу! Они еще не знают, что может Климов! Они еще почувствуют!

— А ты все такой же, — печально улыбнулась Лиля, гля­дя, как он потрясает кулаком.

— Лилия Владимировна! Можно... Разрешите, я буду на­зывать вас просто Лилей? — попросил Климов.

— Ну конечно. Я уже давно перестала быть твоим на­чальством. Ну, а теперь расскажи о себе.

— Только сначала перекусим: я привез с собой из полка сухой паек. Так сказать, обед!

— Можно, — согласилась Лиля. — Я сегодня почти ничего не ела утром.

Климов повернулся к двери вагончика и громко крикнул:

— Эй, хлопцы, обедать пора! Выходи, хватит дрыхнуть! Несите сюда обед!

Лиле он объяснил:

— Тут у меня экипаж: штурман и стрелок. Скоро поле­тим домой, самолет уже готов. Вас только провожу....

Спустя два часа Лиля вместе с Климовым, который хотел непременно проводить ее, уехали в поле, где стоял «ЯК».

НЕ ПУСТИТЬ «ФОККЕРОВ» К СТРОЮ!

Весь июль не было дождей, и пересохшая степь изнывала от жары. Земля на аэродроме местами потрескалась и оголи­лась, выгоревшая трава желтела бледными пятнами. При взлете и посадке самолетов поднималась высоко в воздух мелкая сухая пыль и долго висела туманом, медленно оседая.

В небе Донбасса шли жестокие бои. Немцы, удержавшись на реке Миус во время весеннего наступления советских войск в феврале и марте сорок третьего года, уже в течение несколь­ких месяцев непрерывно укрепляли и совершенствовали свою оборону. Гитлер надеялся, что в битве за Донбасс, к кото­рой готовились обе воюющие стороны, он окажется победи­телем.

Предстояло большое летнее наступление советских войск, в результате которого Южный фронт совместно с соседним Юго-Западным должны были окончательно освободить дон­басские земли от врага и двинуться дальше, к Днепру.

Перед наступлением авиация действовала особенно актив­но. Истребителям приходилось летать непрерывно, часто даже ночью.

Лиля, осунувшаяся, похудевшая, с заострившимися черта­ми лица, казалось, не знала усталости. После гибели Леши и Кати она не находила себе места, земля словно жгла ей но­ги — она постоянно рвалась в воздух. Вернувшись с задания, с нетерпением ждала следующего вылета, чтобы снова встре­титься с врагом.

Каждый раз, когда Лиля видела черную свастику на борту фашистского самолета, в сердце ее закипала ненависть, и ей казалось, что именно в этом самолете сидит тот летчик, который убил Катю, Лешу...

К концу июля количество вражеских самолетов, сбитых Лилей, увеличилось до двенадцати. Она часто летала в паре с Сеней Трегубовым, но уже и Трегубова, у которого теперь был солидный опыт, стали иногда назначать ведущим.

После того как похоронили Лешу Соломатина, Сеня долго ходил как в воду опущенный. Зная, что Лиля молча страдает, он и сам терзался и готов был взять на себя все ее страдания, если бы это было возможно. Он издали следил за ней, стараясь как можно реже попадаться ей на глаза, а в воздухе всячески оберегая ее.