Она продолжала молчать. Незнакомец начал сердиться. Похоже, он не привык к столь дерзкому неповиновению. Вероятно, это будет полезным уроком для него.
Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, Рикка изо всех сил ударила коленом между ног.
Незнакомец оцепенел. Подняв на него взгляд, она по выражению его глаз поняла, что он пребывает в шоке. Он не взвыл, как уверял Терлоу, от боли. Однако глухо застонал и оторвал от нее руки. Его ноги подкосились, и он медленно опустился на колени, напомнив Рикке сцену, когда рухнул могучий дуб, который повалил вол.
Оказавшись свободной, она вдруг замешкалась, почувствовав внезапную потребность помочь мужчине. Поймав себя на мысли, что, если она поведет себя так глупо, ей вовек не увидеть Нормандию, Рикка забыла о жалости. Мгновенный порыв миновал, восторжествовал инстинкт самосохранения. Бежать быстрее ветра, говорил Терлоу, — и она побежала. Ноги у нее были тонкие, но мускулистые. Она одолевала препятствия с грацией великолепного жеребенка. Ее дыхание было глубокое и ровное. Испытав страх и избежав опасности, она почувствовала прилив уверенности. Спустя некоторое время, убедившись, что незнакомец теперь вряд ли ее догонит, она стала бежать просто потому, что это доставляло ей удовольствие. Рикка неслась по тенистым долинам и освещенным солнцем полям, через сосновые и дубовые рощи, вдоль усыпанного ракушками берега. И, наконец, испытывая чувство умиротворения и полной безопасности, она замедлила бег и остановилась.
Рикка находилась на опушке леса неподалеку от сверкающего под лучами солнца моря. Над головой лениво кружили чайки, едва шевеля крыльями. Прикрыв ладонью глаза, Рикка посмотрела вдаль, где море и небо образовывали линию горизонта. До прибытия в Эссекс она не видела такого количества воды. Море потрясло ее. Ей сделалось страшно, потому что Рикка не умела плавать. Где-то далеко за горизонтом была Нормандия, которая открывала возможность новой жизни. Оставалось только переплыть море.
Ей бы раскрыть крылья, как это делают чайки, и воспарить в небо. Впрочем, цель, которую она себе поставила, была не менее трудной. И отступать Рикка не намерена.
Отбросив подобные мысли, девушка стала любоваться морем и отражающимся в нем солнцем. Она плохо спала, желудок был пуст. В стране, где ей ничего хорошего ожидать не приходится, она была одна, без поддержки. Ее могут выследить и жестоко наказать. И все же, несмотря на это, на душе у Рикки было светло и ясно. Она была свободна.
Когда в своей жизни она чувствовала себя свободной или хотя бы дерзнула подумать, что может испытать это блаженное ощущение? Всю жизнь ей приходилось скрывать свое истинное «я» под маской спокойствия и терпения. Лишь с Терлоу она позволяла себе слегка расслабиться, но даже ему Рикка не открывала до конца всей глубины своих душевных страданий.
Свободна! Рикка широко раскрыла руки и неожиданно засмеялась. Ей захотелось бегать, кружиться, кричать, рассказать об этом небу. Это так славно, так здорово — чувствовать себя свободной! Как бы ни было трудно в будущем, ничто не может сравниться с этим неповторимым, блаженным мгновением!
Ничто, абсолютно ничто, не удержит его от страшной мести. Дракон заставил себя отвлечься от боли, волны которой все еще не затихали, и стал думать о более приятных вещах — о том, каким будет наказание. Никого, даже совсем зеленого мальчишку, нельзя простить за подобное нападение. Вопрос лишь в том, как наказать.
Конечно, прежде всего, беглеца нужно поймать, но это не проблема. Если бы это исчадие ада захотело сознательно обозначить свой маршрут, вряд ли оно сделало бы это лучше. Конечно, Дракон был редкостного таланта охотник, но чтобы проследить путь мальчишки, особого таланта не требовалось.
Путь беглеца был обозначен сломанными ветками, помятой травой, даже кусочками шерсти на колючках. Судя по ширине его шага, он бежал так, словно за ним гнались черти. По крайней мере, это доказывало, что мозги у него все-таки имеются.
Дракон не стал бежать, поскольку в этом не было необходимости. Ноги у него были гораздо длиннее, чем у мальчишки. Викинг остановился лишь однажды — попить из звонкого прозрачного ручья, где мальчишка некоторое время отдыхал. Затем продолжил путь к востоку, по направлению к морю, и вскоре увидел берег.
Дракон почти всю свою жизнь прожил у моря и немало времени провел в морских путешествиях, так что при виде чарующей синевы не замер в восхищении; Он продолжил путь, примечая перевернутые скользкие камни и примятый шиповник. Ему даже повезло увидеть на песке отпечаток маленькой ноги. В этом месте ширина пляжа сузилась, над ним поднимались отвесные скалы. Дракон обнаружил кусты, за которые мальчишка хватался, карабкаясь вверх, едва не упал, а затем, после некоторого колебания, продолжил путь. Солнце почти достигло зенита, когда викинг поднялся на скалу и, повернувшись спиной к морю, огляделся. Краем глаза он уловил какое-то движение на опушке леса. Осторожно, прячась за деревьями и валунами, Дракон направился в сторону леса.
Мальчишка, видимо, все больше уставал — это было видно по тому, что шаг его становился все короче, он все чаще спотыкался. Однако останавливаться, похоже, не собирался. Шел куда-то целенаправленно? Куда именно?
Дракон прикинул, какой путь он проделал сам за это утро, и пришел к выводу, что находится поблизости от Хоукфорта — крепости его хозяина Хоука из Эссекса. Она была построена, чтобы противостоять датчанам, которые, впрочем, в последнее время не проявляли былой активности. Хоукфорт защищал процветающий город и порт. По всей вероятности, мальчишка держал путь туда. К счастью, это было местом назначения и для Дракона. А коли так, то мальчишке со своей свободой придется распрощаться.
Дракон решил оставить мрачные мысли на другое время. Интересно, почему мальчишка путешествует один? Впрочем, это не важно. Довольно скоро парню придется самому все объяснить.
Рикка свалилась с покрытой мохом скалы и поморщилась от боли. Ноги болели. Она основательно устала, однако была преисполнена решимости идти вперед. Родников здесь было предостаточно, однако девушка была страшно голодна, а за все время ей удалось отыскать лишь несколько горстей ягод. Мешочек с едой, который она взяла в дорогу, остался лежать на том месте, откуда она убегала от золотоволосого великана. Глупо думать о нем! Очевидно, усталость парализовала мысли. Он был всего лишь мужчина, притом причинивший ей неудобства. И вообще нет никаких причин вспоминать о нем. Даже если он и захотел бы ее догнать, не смог бы — она убегала быстро. Он где-то очень далеко, скорее всего, в лесу, должно быть, ругает ее, на чем свет стоит. И вряд ли когда-либо снова встретится на ее пути.
А жаль.
Рикка вскинула бровь и рассердилась. С какой стати в ее бедную голову приходит подобный вздор? Конечно, она устала как собака, но это не оправдывает подобную глупость. Ей нужно думать о серьезных вещах, о том, как ей жить дальше. Сейчас нет ни времени, ни сил, чтобы предаваться мечтам о каком-то мужчине. Самом красивом мужчине, которого она когда-либо видела.
— Стоп! — Рикка с удивлением осознала, что произнесла это слово вслух, и плотно сжала губы. Довольно! Нужно по-настоящему заниматься важными вещами.
Трусиха!
Вовсе нет! Женщину, которая отвергает уготованную семьей судьбу и избирает свой путь, исполненная решимости достичь отдаленного берега, о котором она почти ничего не знала, — нельзя назвать трусихой.
В таком случае — дурочка.
Проклятие и снова проклятие! Эта противная привычка преследовала ее всю жизнь, начиная с самого нежного детства. Как ей не хотелось быть отличной от других, как она ненавидела это постоянное знание правды! Она была бы счастлива, если бы могла поверить в то, чего нет, была бы в полном восторге, пусть люди кривят душой, привирают и плутуют. Быть в блаженном неведении, ничего не знать, во всяком случае, не знать больше положенного о том, говорит ли кто-то правду или лжет, — это была ее заветная мечта наряду с мечтой о свободе. Если бы ей разделаться с этим ощущением правды!