Криста, которую Хоук обнимал за плечи, посмотрела на него и все помяла мгновенно. Улыбнувшись мужу, она высвободилась из его рук и подошла к Рикке.
— Пошли, моя дорогая. Тебе пора идти.
Все сомнения Дракона в отношении его благородного плана исчезли, едва он увидел ужас на лице новоиспеченной супруги. А также сомнения в том, что здесь замешан бог несчастий Локи. Этот капризный божок явно взялся за свои старые проделки. Иначе как объяснить, что мужчина, который обожал женщин — и был обожаем ими, — оказался рядом с девушкой, которая смотрела на брачное ложе с таким же ужасом, как на гадючье гнездо?
И вовсе не потому, что она боялась любовных ласк. Он не мог себя утешить хотя бы этим, потому что отлично знал, что это не так. Нет, все объяснялось ее неприязнью к нему. Локи должен быть чрезвычайно доволен. Дракон наблюдал за тем, с каким нежеланием его Рикка уходит с Кристой, быстро опорожнил свой кубок, и ему наполнили его снова.
Хоук засмеялся. Отчасти он почувствовал облегчение от того, что Вулскрофт и его сын ушли и стычка закончилась без кровопролития. Его также позабавило поведение друга. Вступивший в брак мужчина чувствует себя разнервничавшимся женихом.
— Слишком много вина — и даже самые лучшие мужчины… — Хоук пожал плечами.
Дракон сделал еще один большой глоток и вытер губы тыльной стороной ладони.
— Это наименьшая из моих проблем. — Он тяжело опустился на стул.
— Сын мой, — рискнул вмешаться отец Десмонд, — если вы взволнованны…
— Молитва о язычнике, добрый священник?
— О, я молюсь обо всех, — бодро сказал отец Десмонд, — и обо всем. О птице в ее гнезде, о ребенке в кроватке — Бог всех любит.
— Твоему Богу следовало бы встретился с моим, — пробормотал викинг. — По крайней мере, с богом несчастий.
Священник засмеялся:
— Это одно и то же, потому что существует только один Бог. Однако, если это способно успокоить, то, что кажется божественной проказой, всегда служит доброй цели.
— Черт бы ее побрал.
— Я не думаю, что есть причина для проклятий. В конце концов, вы и леди Рикка призваны принести мир обоим народам. Господь сказал, что миротворцы блаженны.
— И что смиренные унаследуют землю. Едва ли это случится.
Хоук сел рядом с Драконом и позволил себе наполнить кубок.
— Я не знал, что ты подкован в таких вещах. Дракон пожал плечами:
— Трудно этому не обучиться. У Вулфа уже много лет имеется домашний священник, хотя он и не христианин. По крайней мере пока он не приобщился к христианству, но я думаю, что это вопрос времени. К тому же ваша священная книга содержит интересные истории.
Хоук засмеялся. Увидев озадаченный взгляд отца Десмонда, он сказал:
— Мой совет тебе, священник: если хочешь обратить его в лоно церкви, делай это с помощью историй. Он не сможет воспротивиться.
Молодой человек медленно кивнул:
— Понимаю… В таком случае, какие истории интересуют вас больше всего, милорд? Мне всегда нравился рассказ об Ионе, но это не всем по вкусу. А как насчет Самсона, вы слыхали историю о нем?
Сам того не ожидая, Дракон попался на удочку.
— Кто такой Самсон?
Отец Десмонд поведал ему историю Самсона. Викинг возразил, что Далила не столь уж плоха, просто она пыталась помочь своему народу, что спровоцировало рассказ о Эсфири. Дракон слышал о ней, но не знал о Руфи, которую счел образцом мужества и жертвенности среди женщин. Трое мужчин, ибо Хоук тоже оказался вовлеченным в беседу, заспорили о Саломее, при этом викинг настаивал, что она не может быть столь уж плохой, а вот об Иезавели добрых слов даже у него не нашлось.
Наконец отец Десмонд, обменявшись взглядом с Хоуком, откашлялся и сказал:
— Сын мой, ваше знание Священного Писания впечатляет, в особенности принимая во внимание тот факт, что вы язычник. Небу известно, что никто не любит подобные споры в большей степени, чем я. Однако чувствую себя виноватым за то, что столь долго вас задерживал.
Лишь только тогда Дракон заметил, что гости либо разошлись, либо спали на своих стульях. И если отец Десмонд, казалось, был способен бодрствовать всю ночь, то у Хоука был вид человека, который мечтает о кровати, а еще вероятнее — о жене.
Ишь как устроился. Но нет, подобная зависть неуместна. Дракон был искренне рад счастью своего друга. Ему лишь хотелось, чтобы и у него оставалась надежда на собственное счастье.
С чувством человека, идущего на битву, которая уже проиграна, Дракон поднялся. Он пожелал собеседникам спокойной ночи и направился в свою комнату.
Рикка лежала спиной к двери. Не один раз она вскакивала, расхаживала по комнате, затем спохватывалась, что Дракон может неожиданно войти и застать ее в столь смятенном состоянии. А ей совсем этого не хотелось.
Ах, эти слова, которые с трудом выражают суть! Она была напугана, возбуждена, исполнена ужаса и желания одновременно, озадачена, полна тревожных ожиданий и… обвенчана.
Соединена браком.
Она не хотела быть замужней женщиной. Она хотела снова в охотничий домик, хотела лежать у костра, свободно исследовать его тело и открывать для себя непознанные чувства. Чтобы впервые в жизни почувствовать себя счастливой, делая свой выбор и самостоятельно определяя свое будущее.
Быть свободной.
Быть замужней.
Ночь и день, черное и белое, победа и поражение.
Она проиграла. Она была уверена в этом. Потеряла свободу, вкус которой ощутила всего лишь на мгновение, потеряла шанс на брак, который способен действительно принести счастье. Какая ирония судьбы! Если бы она осталась дома и, как послушная дочь, не противодействовала семейным планам, никогда бы не влюбилась в Дракона. А он в нее.
Впрочем, чего теперь размышлять? Что сделано, то сделано. Мучиться сомнениями и ронять горючие слезы в подушку — вот все, что осталось. Не на шутку рассердившись на себя, Рикка села в постели и решительно вытерла щеки.
Он не собирается приходить, теперь это ясно. Он пьянствует внизу с Хоуком и другими, а может, даже забавляете с какой-нибудь миловидной служанкой.
При этой мысли Рикка почувствовала себя уязвленной, силой втянув воздух в легкие, она энергично ткнула кулаком подушку — и в этот момент услышала слабый звук шагов.
Должно быть, это ей почудилось. Или же это был кто-то из слуг.
Шаги приближались. Они замедлились…
Дверь открылась.
Рикка успела юркнуть под покрывало, закрыла глаза заставила себя дышать медленно и глубоко. Вдох-выдох, вдох-выдох, побыстрее заснуть, увидеть приятные сны, ни о чем не думать.
Он подошел совсем близко к кровати.
— Поскольку…
Слова, которые пробормотал Дракон, прозвучали как выстрел. Поскольку она спит, он не будет мешать.
Похоже, он был уставшим. Впрочем, ее это совсем не интересовало.
Он направился к тазу. Рикка слышала, как он плескался, слышала шелест одежды. Затем взялся за покрывало на своей половине кровати. Рикка напряглась, когда вмялся матрац. Затаив дыхание, она ждала…
Кровать была огромная. Их разделяло несколько футов пространства. Она даже не ощущала тепла его тела. Пошевелившись один раз, другой, он затих.
Ну что люди столько шумят о брачных ночах! Можно подумать, что они чем-то здорово отличаются от обычных.
По крайней мере, она больше не плакала. Довольно печали и слез! Она не покажет ему или кому-нибудь другому, насколько уязвлена, тем более никто не узнает о ее сожалениях и страхах. Она станет воплощением саксонской гордости, голову будет нести высоко и не дрогнет, что бы ни случилось.
Спать она не собиралась, однако усталость постепенно брала свое. Усталость вбила клин в колесо тревоги, и застопорило его. Веки ее сделались свинцовыми. Дважды Рикка ловила себя на том, что засыпает. На третий раз ей не удалось этого сделать.
Дракон оказался не столь везучим. Он лежал без сна, прислушиваясь к ровному дыханию жены и обзывая себя трижды дураком. Все его ошибки легко перечислить. Во-первых, он согласился на брак с неизвестной женщиной. Ради благородной цели — ради мира, но ему следовало настоять на том, чтобы самому выбрать невесту. Далее, он пренебрег тем, чтобы организовать встречу перед свадьбой. В глубине души он признался в трусости — боялся разочароваться. И затем — это было хуже всего, — ему не пришло в голову, что красавица с волосами медного цвета совершает побег из Англии от него. Не слишком утешает тот факт, что он не первый мужчина, которого погубила суета.