Девочка прижала руки к моим щекам.
— Мне нравится Коннор. Он сильный и нес меня. Кроме того, он не кричал, когда нашел меня, а я думала что он будет ругаться.
Нет, он не кричал, как сделал бы ее отец.
— Хэдли, как ты поранила руку? Расскажи мне все, милая. У тебя не будет проблем, пока ты говоришь правду.
Она отвела взгляд, глубокий вздох сорвался с ее губ.
— Я упала. Я не должна была быть у сарая. Я сказала папе, что не буду лезть на чердак, но хотела посмотреть, что делают коровы.
Поднялась туда, и когда услышала папу, я знала, что буду иметь большие проблемы, а я не хотела снова слить его. Так что я выскочила оттуда, но упала на руку и побежала. Я знала, что он будет сердиться. Он всегда злится.
Я едва сдержала слезы и слегка улыбнулась ей.
— Простите.
— Все в порядке. Я знаю, что он устал.
И мудак. И эгоист. И урод. И злой на весь мир. И срывает все это на мне.
Вместо того, чтобы спросить что чувствует моя единственная подружка, которая никогда не должна была бы слышать домашних ссор, я качаю головой.
— Почему бы тебе не выбежать во двор? Она встала из-за стола и выскользнула на улицу, направляясь к дереву.
Девочка обожает сидеть под ветвями дуба, в тени, пока вокруг нее переливаются маленькие лучики света. Она выглядит там такой спокойной, будто уродливые стороны этого мира еще не запятнали ее детство. Видит Бог, что я пыталась дать ей любовь и спокойную жизнь, но когда дело доходит до Кевина, это удается лишь тогда, когда он считает, что мы это заслужили.
Интересно, как бы все было, если бы я не утонула в горе. Нашла бы я кого-то другого? Может быть, я бы не вышла замуж за Кевина?
Жили бы мы с Хэдли на другой ферме, с другим мужчиной, который носил бы ее на руках, когда она напугана?
Нет, я не могу этого сделать. Я не могу идти дорогой, которая мне не открыта.
Я качаю головой и сосредотачиваюсь на том, чтобы приготовить еду для Кевина, чтобы моя реальность снова не стала кошмаром.
Тщательно убеждаюсь, добавляю ли я правильные вещи, и не кладу слишком много майонеза. Однажды это его разозлило.
— Элли! — крикнул Кевин.
Я закрыла глаза, молясь, чтобы все сделать правильно, а потом схватила бутерброд, чипсы и маринованный огурец, нарезанный на четвертинки, прежде чем вернуться в гостиную. — Вот, дорогой, — говорю я с мягкой легкостью в голосе. Я поняла, что чем слаще я обращаюсь к нему, тем меньше яда он выплевывает в ответ. — Если ты хочешь что-то другое….
— Это подойдет.
Внутри я тяжело вздыхаю, а потом сажусь рядом с ним. Возможно, сегодня будет неплохо, и мы проведем время, как и в большинство дней. Кевин не всегда злой, и поначалу это сбивало меня с толку.
Все началось постепенно, и я думала, все ли это себе не придумываю.
Его гнев похож на снежный ком: набирает силу и увеличивается в размерах, и чем дольше катится, тем становится настолько большим, что сносит всех на своем пути. Прежде всего — меня.
Вот такие дни самые страшные. Когда я не уверена, сегодня со мной мужчина, которого я когда-то хотела, или мужчина, который убил все мои мечты.
Мне разговаривать? Мне ждать? Я хожу по лезвию ножа, боясь выбрать один из вариантов.
Кевин откусывает, и я цепенею, надеясь, что сделала все правильно.
— Я видела, что ты отремонтировал дверь в сарае.
Он что-то пробормотал.
— Выглядят замечательно.
— Мне понадобились часы, чтобы правильно повесить их. Мой дядя был идиотом, у которого руки из жопы росли. Он использовал неправильные петли, поэтому я удивлен, что дверь не упала раньше.
Его дядя и тетя были замечательными людьми, от которых он унаследовал ферму после их смерти. Без них у нас было бы даже меньше, чем сейчас. Хотя это было не то, чего я когда-то хотела. У меня были мечты. У них я жила в северной части штата Нью-Йорк и работала на винограднике. Вот почему я посещала Пенсильванию. Но потом все изменилось.
Моих родителей убили примерно тогда, когда Кевин унаследовал землю и я оказалась здесь.
Я благодарна за ферму, она дает нам доход и стабильность. Не говоря уже о том, что на ней не висит никаких кредитов, поэтому мы не унаследовали никаких долгов. Конечно, я не вижу ни копейки из того, что мы зарабатываем, потому что Кевин просто не позволяет мне совать нос в дела.
Я не знаю, насколько мы богаты или бедны. Это еще один способ для него контролировать меня.
Но сейчас у меня есть собственный доход.
Кевин даже не подозревает, что мне платят как штатному учителю.