— Мне жаль, что я такое предположила.
— Все хорошо. — Она улыбнулась, придавая мне чувство уверенности. — Тебе комфортно говорить об этом со мной? Я хочу убедиться, что все нормально. Если ты волнуешься, что я сдам тебя, потому что знаю Коннора, могу тебе пообещать, что это не незаконно, и смогу потерять свою лицензию. Но я никому не скажу, о чем мы говорили, даже если бы мне угрожали. Не говоря уже о том, что это бесконечно мучает его, а я получаю от этого слишком много радости.
Мне неудобно ни с кем разговаривать, но Сидни кажется доброй, и она была там той ночью. Она не смотрит на меня с осуждением, и это самое большее, о чем я могу просить.
— Нет, дело не в этом, и я не думаю, что ты бы кому-то что-то рассказала. Уверена, ты можешь себе представить, как это унизительно, и я….
— Ты не должна чувствовать себя так со мной.
Хотелось бы, чтобы это было так просто. Хотелось бы, чтобы все это было плохим сном, после которого я собираюсь проснуться.
— Я в порядке. Просто хочу покончить с этим.
— Я могу тебя понять. Знаю, что ты через многое прошла, и этот процесс не будет легким. Сейчас у нас есть временный приказ о защите как для тебя, так и для Хэдли, который позволяет нам продолжить развод после окончания девяностодневного периода ожидания. Я не думаю, что у нас будет проблема с доказыванием вины, поскольку у нас есть фотографии и показания офицера полиции о жестоком обращении твоего мужа. Если тебя это устраивает.
Мои руки начали дрожать, и меня тошнит. Вот почему так много женщин молчат. Страх высказаться и не быть услышанной. Если я пойду к судье и расскажу ему все, что если он сочтет это недостаточным и выпустит его? Конечно, судья отказал в залоге, что заставляет меня верить, что суд вынесет решение в мою пользу, но даже Нейт сказал, что нам повезло попасть на судью, который нехорошо относится к таким мужчинам. Что, если мне попадется тот, кто относится к ситуации совсем не так? Без ареста Кевин мог бы оспорить развод и использовать это как еще один способ контролировать меня.
— Ты имеешь в виду, что они все еще могут мне не поверить? Они могут подумать, что я вру о насилии, и не осудят его? Даже когда есть свидетели и все такое?
Сидни отложила ручку и положила руку на мою.
— Элли, не имеет значения, если дело пойдет не так, как планировалось. Мы знаем, что произошло, и я тебе верю. Ты не одна. Ты не сделала ничего плохого, и несмотря ни на что, я помогу тебе выбраться из этого как можно быстрее.
— Я не хочу, чтобы он снова причинил нам боль.
— Знаю, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы предотвратить это.
Я сделала глубокий вдох и опустила подбородок к груди, говоря: — Я должна была сделать это много лет назад.
— Ты молодец, что вообще это сделала. Я хочу сказать, что мне жаль, — Она сжала мою руку, — Ты здесь долго живешь, но никто из нас никогда не протягивал руку помощи. Я всегда считала, что ты не хочешь быть частью общества.
Я покачала головой, когда чувство одиночества снова вынырнуло на поверхность, вместе с чувством мести.
— Мне не позволяли быть частью сообщества.
— Я вижу это сейчас.
— Кроме того, трудно иметь друзей, когда ты маскируешь синяки.
Сидни отвела руку, и ее плечи опустились.
— Надеюсь, ты знаешь, что тебе больше ничего не надо рассказывать, Элли. Я очень бы хотела быть твоей подругой, если ты хочешь быть моей.
Подругой. Такое простое слово, но это то, чего у меня так давно не было, что я даже не знаю, что оно значит. Тем не менее, Сидни любезна и предлагает мне оливковую ветвь, которую я бы никогда раньше не приняла.
— Я бы очень хотела этого.
Она улыбнулась.
— Хорошо. А теперь давай рассмотрим детали и подготовим нашу информацию, чтобы мы могли подать следующую, когда нам это позволят, ладно?
— Хорошо.
Я собираюсь сделать все возможное, чтобы оставить все позади, и это первый шаг.
— Мамочка? — спросила Хэдли, когда мы идем по полю, чтобы добраться до дома, чтобы взять одежду и вещи, которые нам нужны. Прошла неделя, все стало на свои места, хотя это уже невозможно. Нам нужно больше одежды и вещей, если мы собираемся остаться с Коннором.
— Да?
— Почему папа тебя ударил?
Моя рука немного сжалась, когда вопрос застал меня врасплох. Я не знаю, как ей ответить. Хэдли может быть только семь, но она умная и все видит. Она не маленькая и не доверчивая.
Это шанс для меня помочь ей не делать тех же ошибок, которые сделала я. Я хочу, чтобы она знала, что так не должно быть. Никто никогда не должен прикасаться к ней, особенно в гневе. Я оставалась там слишком долго, много оправдывалась, но больше не буду.