— Я не сделаю тебе больно. Ты в порядке? Я слышал, как ты плакала.
Она быстро кивнула.
— Хорошо, ты ранена?
Слеза потекла по ее щеке, и она снова кивнула, хватаясь за руку.
— Ты поранила руку? — спросил я, зная, что это так. Когда она все еще молчит, я пытаюсь вспомнить, каково это, когда тебе больно и одиноко, пока ты в одиночестве прячешься на дереве. — Я Коннор, жил здесь. Это было моим любимым местом на всей ферме. Как тебя зовут? Ее губы дрожали, и она, кажется, боролась с ответом. В конце концов ее зеленые глаза посмотрели на меня, словно ястребиные, когда девочка крепко сжала губы, давая мне понять, что не намерена со мной разговаривать.
Я сделал еще один шаг по лестнице и оперся на площадку.
— Ничего страшного, тебе не нужно мне рассказывать.
Я останусь здесь столько, сколько нужно, чтобы спустить ее.
Она села, ее каштановые волосы спали ей на лицо, и она понюхала их, прежде чем отбросить прядь назад.
— Ты чужак, — сказала маленькая девочка.
— Это правда. Ты права, что не общаешься с незнакомцами.
Помогло бы тебе, если бы я сказал, что был своего рода полицейским на флоте?
Ее глаза прищурились, оценивая меня.
— Офицеры полиции носят форму.
Я улыбнулся. Умная крошка.
— Верно. Я носил, но сейчас не работаю, поскольку я на ферме. Ты можешь рассказать мне, как ты повредила руку?
— Я упала.
— Как ты сюда забралась? Она немного сдвинулась.
— Я не хотела, чтобы меня кто-то нашел.
У меня закрутились кишки, когда я начал искать миллион ответов, почему эта маленькая девочка прячется здесь с болью в руке, а не бежит домой за помощью. Мне нужно держать себя под контролем и помнить, что не у всех плохая жизнь дома. Это может быть что угодно.
— Почему бы и нет?
Она грызет свою нижнюю губу.
— Папа сказал, что я не должна выходить из дома, и я не хотела, чтобы он сердился. — Затем она вытерла нос рукой, и еще одна слеза капает вниз. — Я пришла сюда, чтобы дождаться, пока мама вернется домой.
Я кивнул ей со знанием дела.
— Уверен, что твой папа волнуется за тебя. Мы должны отвезти тебя домой и осмотреть твою руку.
— Он разозлится. — Ее губы задрожали.
Бедняга в ужасе. То ли из-за отца, то ли потому, что она нарушила правила, я не уверен. Я не знаю, кто она и кто ее отец, но она не может оставаться здесь раненой и напуганной. Она упадет.
— Как насчет того, что я не скажу ему, где нашел тебя, если он не спросит?
Она с интересом посмотрела на меня.
— Ты хочешь соврать?
— Нет, я просто думаю, что друзья хранят секреты друг друга, и мы теперь друзья, правда?
— Думаю, да.
— Ну, подружка, ты знаешь, что меня зовут Коннор, но я все еще не знаю твоего имени.
Ее губы сжаты.
— Я Хэдли.
— Приятно познакомиться, Хэдли. Могу ли я помочь тебе спуститься, поскольку твоя рука ранена? Хэдли быстро покачала головой.
Я указал ей, как подойти ближе, а затем она обняла меня за шею, крепко держа, пока я спускал нас обоих, не сильно обнимая ее.
Когда мы оказались на земле, я поставил девочку на ноги и присел.
Мы посмотрели в глаза друг другу, и что-то возникло в том, как она смотрела на меня — так, как будто я ее спаситель, — от чего мое сердце заболело.
— Твоя рука в порядке?
— Болит. — Ее голос тихий, в нем чувствуется тихая дрожь. Она передвинула руку по передней части тела, плотно прижимая ее к себе.
— Я могу на нее посмотреть?
Хэдли — крошка. Хотя я не знаю, сколько ей лет, нормальный ли это рост для ребенка, или это я идиот.
— Ладно.
Я посмотрел и увидел, рука опухла, но явных признаков перелома нет.
— Ну, выглядит не так уж и плохо, но думаю, что нам нужно доставить тебя домой, чтобы кто-то смог убедиться, что рука не сломана. Где ты живешь?
Она указала через ручей, на ферму Уолкоттов.
— Твоя фамилия Уолкотт?
— Да.
Я улыбнулся. Приятно знать, что они не продали свою ферму.
Уолкотты были хорошими людьми. Моя мать и миссис Уолкотт были близкими подругами. Когда мама умирала, Джини приносила нам еду и время от времени следила, чтобы у нас на столе был кусок хлеба. Я любил ее и скорбел, когда она умерла. Тим умер примерно через месяц после нее, и мой отец сказал, что это из-за разбитого сердца. Я бы хотел, чтобы мой отец любил мою мать настолько, чтобы умереть вместе с ней, но мне так не повезло. Я понятия не имею, кто-то купил это подворье, или это имущество передано кому-то по наследству. У них никогда не было собственных детей, но, кажется, усадьба осталась в семье.